Архивы: по дате | по разделам | по авторам

Проблема пятого фута

Архив
автор : Михаил Ваннах   18.01.2001

Почему же в средневековом обществе, а также и позднее, в абсолютистских обществах нового времени, комедиантов, то бишь актеров, запрещалось хоронить на кладбищах.

- Что происходит там по поводу смерти Мольера?
- Государь, - ответил Шанваллон, - закон запрещает хоронить его на освященной земле.
- А на сколько вглубь простирается освященная земля? - спросил король.
- На четыре фута, Ваше Величество, - ответил архиепископ.
- Благоволите, архиепископ, похоронить его на глубине пятого фута, - сказал Людовик…
Михаил Булгаков . «Жизнь господина де Мольера»

Итак, почему же в средневековом обществе, а также и позднее, в абсолютистских обществах нового времени, комедиантов, то бишь актеров, запрещалось хоронить на кладбищах. Почему этот запрет был столь силен, что даже сам Король-Солнце, с великолепной небрежностью бросавший «Государство - это я», был вынужден с искусством, более приличествующим адвокату, нежели Самодержцу всея Франции, искать способы его обойти. Обойти, а не нарушить или отменить! На чем же зижделся этот запрет?

Ну, с точки зрения бытовавшей в недавнем времени классовой теории все было очень просто. Запрет был церковным. Церковь, понятное дело, была орудием подавления масс в интересах господствующих классов. А актеры и прочие деятели изящных искусств объявлялись носителями стихийно-материалистического, социально-протестного мировоззрения и в силу этого преследовались жесточайшим образом.

Такие взгляды бывали часто присущи и крупнейшим художникам современности. Вспомним хотя бы потрясающую сцену расправы над скоморохом в «Андрее Рублеве» Тарковского. И случаи такие, конечно же, были. Но объяснить ими всю тенденцию совершенно невозможно. Дело в том, что сколько-нибудь систематическое знакомство с творчеством церковных деятелей тех времен показывает, что, как правило, именно они были носителями социально-протестных настроений колоссальной силы. Именно они обличали власть имущих, естественно, очень часто сами стремясь к власти и богатству. Именно они могли и частенько поднимали народ на восстания.

А дошедшие свидетельства о содержании театральных постановок тех времен показывают, что большинство из них носило абсолютно лояльный государству и господствующей церкви характер, ограничивалось критикой нравов по присущей много позднее советской сатире методике «кто-то, кое-где, порой…».

Конечно, народная поэзия, исполняемая мейстерзингерами и жонглерами, временами, особенно в период социальных бурь, поднималась до революционного накала. Но оправдывает ли это меры, направленные против всех актеров? Вряд ли… Запад ведь в отличие от Востока стремился к репрессиям индивидуальным, еще с тех времен, когда проскрипционные списки были сугубо именными. Так что дело не в социальных причинах.

Западные либералы - особенно из поколения шестидесятников, поколения детей-цветов, травки и «сексуальной революции», - считали, что дело в сексуально-репрессивной морали средневекового общества. Произвольно экстраполируя в глубь истории строгую викторианскую мораль, они полагали, что бедных актеров мучили и унижали из-за ничтожнейших намеков на сферу половой жизни, неизбежно присутствующих в их деятельности. Ну, это полнейшая чушь.

Если опять-таки обратиться к первоисточникам, то очень легко увидеть, что мораль средневековья и нового времени вряд ли была строже, чем современная. Тем, кто бормочет о неизбежной гибели общества из-за обилия обнаженной натуры в Internet да и просто на открытых телеканалах, стоит напомнить, что в столь близких их сердцу традиционных обществах мало какой въезд высочайших персон в город обходился без обнаженных девиц, представляющих собой нимф или олимпийских богинь. Да и в нашем отечестве бытовали привычки совместного мытья обоих полов в общественных банях. Конечно, кое-кого из деятелей тогдашнего духовенства эти привычки нервировали, вроде как протопопа Аввакума… Но таковые ригористы, как вышеуказанный протопоп, как правило, падали жертвой своего рвения сами. Остальная же масса «первого сословия» деловито обсуждала в ратушах с отцами городов важность заботы о представительницах первой древнейшей профессии, как о непременном атрибуте поддержания городской жизни. Да и сами наместники святого Петра не брезговали знакомствами со жрицами Венеры и хоронили достойных дам по всем канонам… Так что дело и не в сексофобии.

Списать запреты просто на невежество тоже трудно. Не верится в это тому, кто стоял перед готическим собором, листал средневековый трактат. Люди были те же, что и сейчас, занимали их те же вечные проблемы. Какие же?

Характерным для общества той поры было, с одной стороны, куда меньшее количество информации. Жизнь в основном сосредотачивалась на улицах одной деревни или городка. И самые простые зрелища, вроде театральных, действовали куда сильней, чем самые крутые нынешние шоу.

С другой стороны, парадигма средневекового общества порождала куда большее внимание к духовной жизни. Дух человека и все, что связано с его сохранением и поддержанием, воспринималось как самое априорно ценное.

Из этого проистекали занятные последствия. По всей видимости, считалось, что актер, перевоплощающийся в роль, утрачивает частицу своего духа, замещая его чем-то другим. И занимается этим постоянно. Результатом представлялась своеобразная коррозия духа, утрата самого главного для человека - вечной и бессмертной самости.

Богословы того времени трактовали свое пастырское служение как «медицину бессмертного духа». Понятно, что не обратить внимания на столь большую угрозу объекту своего попечения они не могли. А времена были своеобразные. При эпидемиях дома жгли вместе с жильцами…

Чем интересен этот пример для нас, живущих в третьем тысячелетии. Простым театральным действом нас трудно пронять до глубин духа. Иммунитет, выработанный информационным потоком. Но вот та же информационная цивилизация, делающая нас невосприимчивыми к старым воздействиям, рождает воздействия новые. Кардинальным направлением развития компьютерных игр является все большая достоверность. И в какой-то момент количество перерастет в качество. Человек перестанет думать о себе, как о сидящем перед монитором, и отождествит себя с героем интерактивной игры. Что в этот момент произойдет с его сознанием, его душой? Как поведет себя бессмертный дух богословов? Придется ли, в духе прошлого, считать подвергнувшегося этому индивидуума безнадежно потерянным? Или современная «медицина бессмертного» окажется способной перейти от ампутационной хирургии к тончайшей терапии, собирая и восстанавливая личности, наделенные новым индивидуальным опытом?

[i37829]

© ООО "Компьютерра-Онлайн", 1997-2024
При цитировании и использовании любых материалов ссылка на "Компьютерру" обязательна.