Полночь – время духов
Архив- Налей, налей бокалы скорей! - вдруг запел Парамонов.
- Витек, не гони лошадей! -в лад ему отпел Семенишкин. - Нам некуда вовсе спешить!
- Как некуда? - удивился Барцев. - В старый Новый год выходных не дают. Мне завтра на службу! Не все ж у нас тут свободные предприниматели вроде некоторых!
- Ребята, уж полночь близится, не налито у всех! - упорно распевал Парамонов. - Сема, не сачкуй!
- Можешь звать меня просто Николаем Ивановичем! - обиделся Семенишкин. - Ну, допьем мы сейчас, а после полуночи чем будем заниматься?
- Как чем? Духовидением, конечно! - кратко пояснил Парамонов. - Душа - главное в человеке! Не в ящик же пялиться! Наливай скорее!
Часы закуковали полночь.
Парамонов поднял рюмку:
- Народ, с Новым годом! В том смысле, что со старым!
Все выпили.
- Всё! Ленк, у тебя там чистое блюдце, давай его сюда! - принялся командовать Парамонов. - И быстренько все к журнальному столику! Будем духа вызывать!
- Какого еще духа?! От тебя и без того дух на версту!
- Царицы Тамары, естественно!
- Ты что, серьезно? - удивился Семенишкин. - Брось!
- А что, отличное развлечение! - вступился за Парамонова Барцев. - Тем более: старый Новый год. Как там у Пушкина? Раз в крещенский вечерок...
- Во-первых, это не Пушкин, а Жуковский, - влез всезнающий Гарбуз, - а, во-вторых, гадать надо в астрономическую полночь, а сейчас декретная...
- Ну ты зану-у-уда! - со вкусом произнес Барцев, отчего Гарбуз смешался и покраснел.
- Развлекайтесь без меня, - Семенишкина встала и ушла на кухню.
- Сейчас все положим пальцы под края блюдца и будем его напряжением воли вверх толкать и говорить: «Дух царицы Тамары, явись нам!» - объяснял Парамонов.
- Да нет, надо взять тарелку разложить вокруг буквы, а на ней нарисовать стрелку, - не выдержал Гарбуз.
- Поникни, очкастый, не суетись! - огрызнулся Барцев. Гарбуз пожал плечами и подсунул палец под край блюдца.
Парамонов выключил свет и зажег тоненькую свечку, вполголоса пояснив:
- Специально в церковь ходил после заката.
- Дух царицы Тамары, явись!.. - хором прошептали все.
- ... к нам! - неуверенно прозвучал в наступившей тишине голос Ленки...
... и в углу неясным облаком забелела фигура. Высокая, она бестелесно покачивалась над полом. На сидящих повеяло ледяным ветром, и души их сковал леденящий ужас. Свеча погасла. Кто-то громко икнул.
- Явилась к вам по приглашенью я чего хотите от меня, - мерным речитативом провещал дух. Голос у духа был высокий, ломающийся, с отчетливым нерусским акцентом.
Первым опомнился Барцев:
- А вы можете ответить на вопросик?
- Ответ я дать готова вам, вопрос коль правильно задан...
- Какая завтра будет погода?
- Ты что, очумел?! - вскинулся Парамонов. - Умнее ничего в голову не пришло?!
- Тссс! - оборвала его Ленка. И в этот миг фигура то ли заскрежетала, то ли взвизгнула, будто поперек грампластинки проехалась игла, и отчеканила металлическим голосом, совершенно непохожим на прежний:
- Гроза, ветер порывистый, умеренный до сильного, ожидаемый уровень осадков двадцать миллиметров, уровень значимости десять в минус четвертой, уровень возмущения континуума три запятая ноль восемь на десять в минус пятьдесят первой, уровень прилива в пределах нормы, пределы в норме, ария Тоски в «Норме», тоска-кручина, крутящий момент порядка двенадцати ньютонов на метр, Ньютон полага... - она опять взвизгнула и смолкла.
- Говорил же я, что все это туфта на постном масле! - надул губы Гарбуз. - Гроза! Это когда на улице минус тридцать!..
- Минус двадцать восемь и две десятых по Цельсию, двести сорок пять сотых по Кельвину, минус восемнадцать и восемь десятых по Фаренгейту с округлением до десятых, - услужливо подсказала фигура красивым грудным контральто. Гарбуз прикусил язык.
- А еще один вопрос можно? - вмешался Парамонов. - Вечно ты лезешь со всякой ерундой! - прошипел он Барцеву.
- Вопрос нельзя одно желанье исполню я перед прощаньем...
И воцарилося молчанье.
Затем, как легкий ветерок, прошелестел Ленкин выдох:
- А если...
Потом жарким дуновением донесся горячий шепот Парамонова:
- По «Мерсу» каждому просить, чтоб все по честному!
В насыщенной электричеством атмосфере проскочила искра, и страсти заполыхали пожаром.
- Ты еще «Волгу» попроси! Мне-то на хрен великая русская река?! - трезвым и злым голосом отрубил Барцев.
- А может, лучше видик попросить с телевизором на пятьдесят дюймов, этот, как его, домашний кинозал!.. - суетливо подсказал Гарбуз.
- Лучше попросил бы себе прищепку на губы, чтоб чушь не пороть, - осадила его жена.
- По лимону баксов надо на каждого, - лихорадочно зашептал Парамонов, - тогда все будет - и «Мерс», и «Волга», и видик с диагональю...
- А налоговой инспекции как объяснишь? Скажешь, что возвращаешь на родную землю из швейцарских банков, чтоб амнистию выклянчить? - охладил его пыл Гарбуз.
- Ну, положим, лимон можно взять прямо в швейцарском банке и вовсе его не ввозить... Опять же, почему по лимону?.. Можно миллиардов по пять, тогда нормально... - задумчиво произнес Барцев. - Зеленую карту купить... Дачу на Корсике...
- А почему на Корсике? Может, лучше каждому по собственному отелю на Гавайях? Вот тебе и миллионные доходы, и как бы дача, - возразил Парамонов.
- Да что вы на деньгах зациклились?! Зачем тебе дача? «Душа - главное в человеке»! - ехидно процитировала Ленка. - Сейчас очень модно! В церковь ходим, как на партсобрание... Ничего, заместо души сгодится душ, а лучше - джакузи!
- Ну, ты блаженная, ей-богу! - спокойно, со вкусом выговорил Барцев. - Но вообще-то резон в ее словах есть. Просить надо не только деньги, но и славу, и кранты!
- Зачем кранты?! Не надо крантов! А то она может буквально понять, и будем Герои Советского Союза посмертно! - испугался Гарбуз.
- А деньги и слава - это ж Нобелевская! - оживился Парамонов. - Да перестань ты меня за рукав дергать!
- А за что тебе Нобелевскую? За выдающиеся достижения в области загребания к себе обеими руками? - презрительно усмехнулась Ленка. - Ты лучше талант попроси! Ах, да! Теперь это не покупают! Нынче гениальность пропорциональна кассовым сборам! Совсем свихнулись на успехе... Людям нужнее добро!
- У слова «добро» есть и потребительский смысл, - невозмутимо возразил Барцев. - И какое мне дело до людей? Я и сам людь! И мне как раз бабки нужны.
- Любовь людям нужна, терпимость, в конце концов! - зазвенел ленкин голос.
- Умолкни, дура! - заорал Парамонов. - Ты ща напросишь!
- Что, любви захотела? - осклабился Барцев. - Пойдем в другую комнату, я тебе такую любовь устрою! А замуж тебе уж поздно. Лучше тогда заказывай готового мужа! В подарочной упаковке! В целлофане и с бантиком! Это беспроигрышная лотерея!
- Беспроигрышная лотерея? - встрепенулся ушедший было в себя Гарбуз. - Нет, не пойдет. Всю жизнь по рублю выигрывать. Карьера надежнее. Точно! Политика! Надо в политики идти! В Думу! В министры! В президенты!
- Чтоб вы, ваша посредственность, у других всю жизнь на горбу сидели? - процедил Парамонов. - И без тебя наверху дураков и дармоедов не меряно!
- Господи, ну о чем вы?! До политики дошли! Только любовью жив человек! Любовь нужна людям! Бог, если хотите! Чтобы всех дураков прибрал! - вибрирующим от слез голосом крикнула Ленка.
- Желание принято...- раздался высокий ломкий голос...
...и вдруг будто кто по глазам ударил. Это Семенишкина с кухни вернулась и свет включила.
- Почему Ленка плачет? Вечно вы, мужики, напьетесь, и начинаете! Лен, Ле-е-ен, ну, не надо, не обращай внимания... - обняла она подругу за плечи.
Все оглушенно молчали. Ленка перестала плакать и тихонько сморкалась в платок. В углу, завернутый в кисейную штору, высоким и ненатуральным хихикал Семенишкин. А может, икал.
Семенишкина закрыла распахнутую форточку, выпутала мужа из шторы и повела всех на кухню пить чай. Барцев задержался, чтобы хлебнуть коньяку.
За чаем молчали, пока не подала голос Марина Гарбуз:
- А про молодость и красоту вы так и не вспомнили.
- Ленк, ты извини, я на тебя голос поднял, - пробубнил Парамонов.
- Да-а-а, нахохмили... - входя, изрек Барцев.
- Чего вы там кричали-то? - Семенишкина посмотрела на мужа.
- Ничего особенного. Ерунду всякую... - поморщился Семенишкин и скучно добавил: - Ладно, укладывай гостей.
... Проснулся он оттого, что над головой что-то прокатилось. Бросил взгляд на светящиеся цифры приемника-будильника. «Начало седьмого», - безучастно подумал Семенишкин. Черт бы побрал этих соседей, затеявших перестановку в такую рань. И чего им неймется? Очень хотелось пить, но вставать было лень, и он остался лежать.
И вдруг сел.
За окном полыхнуло. Снова прокатился грохот. По стеклу ударила тяжелая капля, за ней другая, вдруг в окно словно бросили пригоршню воды, полыхнуло и громыхнуло над самой головой, во дворе гнусаво заорала чья-то автосигнализация...
Наступало утро нового - по всем стилям - года...
