Пастбище тучных коров

Машин много, с каждой отработанное масло в землю попадает. Просачивается в глубины. Потихоньку, медленно собирается ядовитая линза, вернее, миллионы линзочек. Кому, интересно, их расхлебывать?

Знакомый мой, как подходит время масло менять в машине, просто с лица спадает. И операция-то пустячная, а вот же… Заботит его судьба отработанного масла, куда оно, грязное и ядовитое, девается. Он и дома бы его поменял, собственными руками, но на землю выливать претит. Поэтому едет к мастерам. Они тоже на землю льют, но все же подальше от дома, от своего двора.

Машин много, с каждой отработанное масло в землю попадает. Просачивается в глубины. Потихоньку, медленно собирается ядовитая линза, вернее, миллионы линзочек. Кому, интересно, их расхлебывать?

Недавно читал я любопытную книжку, где особенности русского национального характера объясняются необъятностью просторов страны. Подсечно-огневое земледелие-де сделало нас такими, каковы мы есть. Подрубили лес, через два-три годика сожгли, на богатой земельке собрали несколько урожаев, почва истощилась - ну, мы дальше пошли, новый лес подсекать. Потом еще и еще… Вместо того, чтобы обиходить землю, регулярно начинали новую жизнь на новом месте. Оттого, мол, пошел и русский «авось», и наплевательское отношение к месту обитания. Какой-нибудь кибуцник всю жизнь вертится на песчаном пятачке, каждую картофелину перед тем, как в ящик уложить, оботрет тряпицей тщательно - плодородная почва дорогого стоит, - а мы до самого недавнего времени все корнеплоды продавали пополам с черноземом - с воронежским черноземом! - за одиннадцать копеек килограмм.

Прирастали Сибирью и прирастали. А американцы прирастали Диким Западом, да еще пошустрее нас. И вдруг - кончилась Сибирь, кончился и Дикий Запад. Одинаково кончились, Тихим океаном. Дальше либо в воду лезть (вспомним «Подводных земледельцев» А. Беляева и проекты И. Кусто), либо улучшать, обустраивать, чистить ту землю, которую имеем. Размах и удаль попридержать, энергию переключить на качества молчалинские - умеренность и аккуратность. По зрелом размышлении качества эти выглядят совсем не такими скверными, какими их представляла школьная программа. Естеству нашему они казались противными, а если поразмыслить - что ж плохого в аккуратности? Да и умеренность - свойство вполне «гринписовское». Но в школьном возрасте клеймились презрением, как недостойные широкой натуры нашего народа.

«Кемска волость, кемска волость»… Да у нас под помойками земли столько, что вся Голландия поместится и еще место останется! Порой думается, что страна наша из космоса видится сверкающим бриллиантом, столько по ней битого стекла рассыпано. Куда ни ступишь - оно. Жизнь дается человеку один раз, и нужно постараться оставить после себя след. Погулял по берегу речки, в лесу, в поле - непременно отметь событие битьем бутылок. Голландия, она маленькая, а мы…

Но ведь просторы - не данность. Нужно ж было их собрать (вернее, у кого-нибудь, да отобрать), отстоять. Поди, и Голландия бы не отказалась стать покрупнее как-нибудь нечувствительно. Вот была бы страна… Поля тюльпанные, поля футбольные, тротуары вымыты, кругом чистенько, гладенько, из каждого угла ресурсосберегающие технологии выглядывают… «Фольксваген» грозится создать автомобиль с расходом топлива 1 кг на 100 км пробега - маленькая такая машинка с дизельным моторчиком в пятнадцать лошадиных сил. Хожу и умиляюсь, ай, немцы, ай, уважили природу, явили миру пример неприхотливости. Да у нас на пятнадцатисильную повозку и сесть никто не захочет, а они, при их доходах, - не гнушаются. Европа-то маленькая… Специально на то поставленные люди возвращают земле первозданную свежесть. Вековой Институт Дворников. Дворник - это не только и не столько мусорщик. Были, говорят, и у нас они когда-то, старались, следили за уютом. Некоторым даже обещали медаль выхлопотать за дворницкую работу… Куда подевались? За барином уехали в Париж? А кто убирать будет? Обидно. Стоишь посреди всего и гадаешь: став большой, сохранила бы Европа порядок и чистоту, непривычную до изумления? Или тоже того… стеклом?

Поскреби добропорядочного буржуа - глядишь, пятачок и проступит. Не в каждом, но все-таки есть и среди них наши братья по разуму. «Жаль, королевство маловато, разгуляться негде».

Случись приобрести вдруг бескрайние просторы, инстинкты распоясываются, и начинается рубка щепок со страшной силой. Впитанное с молоком матери уважение к природе и окружающим людям вдруг выпитывается с потрясающей скоростью.

Разгул поросячьего отношения к пространству и людям, его населяющим, занятно изучать в собственном компьютере. Программы сродни газам - стремятся занять весь доступный объем. Экспансия необычайная.

Казалось, вчера только четырехгигабайтный винчестер казался бесконечным простором, а на днях взял я прайс-лист (все собираюсь вступить в клуб «Гигагерц», но не спешу, «праздник ожидания праздника» всего дороже), а там - шестидесятигигабайтные левиафаны. И ведь знаю, пройдет самое непродолжительное время, и с казового конца перейдут эти 60 Гбайт в конец трущобный, жить на них будет столь же уютно, сколь и в хрущевской пятиэтажке, сорок один метр общей площади, двадцать восемь жилой, санузел совмещенный…

Компьютерный мир переживает время тучных коров. Все растет и цветет. Вперед заглядывать даже боязно - вдруг кончится благоденствие. Впрочем, эксперты успокаивают: до 10 гигагерц дорога, в общем, ясна. Ну, а к гигагерцам добавится как само собой разумеющееся и непременный гигабайт ОЗУ, и все прочее в надлежащей пропорции. Только точит изнутри червячок. За коровами тучными, помнится, шли коровы тощие. И как шли!

Наверное, разработчики программ чем-то сродни нефтяникам. Те в ответ на упреки в разбазаривании национальных богатств и обездоливании потомков утверждают, что месторождение выбирается едва ли наполовину, а остальная нефть там, под землей остается, просто современные методы не позволяют ее добыть запросто. То же и к программам - их можно оптимизировать, отполировать, но недосуг. Пусть будущие поколения этим займутся, ежели вдруг прижмет, а нас просторы зовут!

Просторы - это хорошо, но подспудное опасение стада тощих коров заставляет делать запасы на черный день. Как белочка или хомячок. И запасы самые с виду непритязательные, чтобы можно в самую маленькую щелку спрятать. Например, в «Голубятне» вычитал я про редактор CryptEdit, маленький, всего на одной дискетке дистрибутив. Редакторы разные я люблю страсть. Прежде авторучки были «под руку» - одна для писем, другая для блокнотика, третья - стихи писать, четвертая - сказки, а сейчас вместо этого редакторы меняю. Для создания соответствующего настроения. Ну, установил я CryptEdit, что ж… работать можно. Правда, ныне мегабайт дискового пространства стоит гривенник, экономии никакой. А все-таки храню дистрибутив, мало ли… детектив написать или шпионский роман… На черный день… Черный день как время возвращения к «трешке» возможен, но куда вероятнее просто отключение электричества с целью демонстрации, кто в теремке настоящий хозяин. В Воронеже уже отключали. Досадно, право, в одночасье оказываешься вдруг даже не в девятнадцатом веке, а просто черт знает где.

Ничего, у меня механическая пишмашинка стоит на запасном пути…

[i37140]