Теория хаоса и интернет в эпоху постмодерна

Когда весной этого года в Москве в МГУ проходила международная школа-семинар под эгидой НАТО по теории хаоса в гуманитарных науках и науках о жизни, многие западные профессора, приглашенные на школу в качестве лекторов, столкнулись с серьезными трудностями при получении виз. Можно себе представить, что у российских чиновников в посольствах сочетание слов «НАТО… ХАОС… В РОССИИ» вызывали не самые приятные ассоциации. Понадобились упорство и настойчивость организаторов школы, солидарная поддержка всех ее участников, среди которых были известные отечественные академики и профессора С. П. Курдюмов, В. А. Садовничий, С. П. Капица, Ю. Л. Климонтович, чтобы доходчиво объяснить лицам, облеченным властными полномочиями, что теория хаоса не имеет отношения к хаосу бытовому.

Методы теории хаоса  [1] (динамического хаоса, динамических систем, синергетики), особенно хорошо зарекомендовавшие себя вначале в физике, химии, молекулярной биологии, позднее нашли применение в традиционно гуманитарных областях: психологии, социологии, экономике, где требуется проанализировать поведение большого числа объектов (людей, результатов деятельности и т. д.), включенных в изучаемый процесс и ведущих себя хаотично, но образующих единое сообщество. (Abraham 1994, 1996; Митина, Петренко 1999).

Любую социальную систему можно рассматривать как хаотическую в том смысле, что силы конвергенции, направленные на сохранение и поддержание целостности системы, ее единой идеологии, и силы дивергенции, ведущие к экспансии системы и ослаблению центральных связей, взаимодействуя между собой, порождают «паттерны активности», содержащие элементы как порядка, так и беспорядка.

Нас занимает вопрос: развитию какой из этих тенденций способствуют новые технологии коммуникаций, и в какой степени?

У человека, который начинает воспринимать мир через Интернет, возникает новая картина мира. В этой ситуации изменяется даже традиционное представление о знаковых системах. Во-первых, огромный поток информации переводит ее с дискретного уровня на континуальный; возможна даже информация без всякого содержания. Во-вторых, теряется возможность верифицировать эту информацию, определить, где правда, а где ложь. Происходят изменения в языке как основе коммуникации, а это, в свою очередь, порождает глобальные трансформации в обществе.

Американский исследователь Марк Постер (1989) считает, что слово и дело - взаимосвязанные проявления единого жизненного бытия, но слово первично по сравнению с поступком (делом). Фактически слово (язык, речь) можно рассматривать как форму деятельности, а деятельность, в свою очередь, практически всегда сопровождается языковой активностью. Проработку этих идей мы находим и в отечественной философии и психологии. Так, по мнению Л. С. Выготского (1934), молярной единицей, связующим звеном процессов общения и обобщения, позволяющим передавать и присваивать социальный опыт, является значение. Продолжая традиции Выготского в рассмотрении значения как образующей сознания, А. Н. Леонтьев (1975) определяет значение как превращенную форму деятельности, выдвигает тезис деятельностного подхода о единстве сознания и деятельности. Акцент на взаимодействии речи и контекста (культуры) мы также можем найти у Бахтина (Волошинов, 1973).

С точки зрения синергетики язык и деятельность являются важнейшими факторами, которые управляют параметрами, регулирующими взаимодействие в социуме (Хакен, 2000). Параметры порядка и отдельные части системы находятся в круговой причинной связи. Изменения параметров приводят к качественным изменениям всей системы, а отдельные части системы своим поведением задают значения управляющих параметров. Такой характер развития влечет нелинейность динамики управляющих параметров. Таким образом, взаимопроникновение и взаимовлияние языка и деятельности, слова и дела (сложных нелинейных факторов, определяющих поведение социальной системы), позволяют говорить о том, что взаимодействие в социуме имеет все признаки нелинейной динамической системы. Поэтому социальные науки вполне могут использовать идеи и методологию теории хаоса.

С другой стороны, специфика самоорганизации, будь то индивидуальное или общественное сознание, заключается в том, что субъект находится в постоянном осознании процесса эволюции своего собственного сознания (рефлектирует). Рефлексия - это важный атрибут функционирования любой формы сознания, не только в рамках научного мышления и концептуальных построений, но и в житейской, обыденной сфере (Петренко, 1997). Именно это свойство интеллектуальных систем приводит к нелинейному развитию, включая внезапные, скачкообразные, бифуркационные, необратимые изменения. Аппарат нелинейной динамики позволяет исследовать механизмы и характер такого развития, а также возможные пути осознания и самоконтроля этих изменений.

Одной из наиболее частых причин возникновения бифуркаций в синергетике считают изменение управляющих параметров. Например, Интернет (и его будущие воплощения) являются частями сложной системы, называемой обществом, культурой, «нашим общим домом», планетой Земля. Некоторые из управляющих параметров могут оказаться для этой системы ответственными за важные трансформации. Среди этих параметров - скорость и возможности Интернета. В настоящее время пропускная способность оптоволоконного кабеля достигает огромных значений.

Современные технологии (см. врезку) обеспечивают практически без помех качественно новый уровень связи. Не забудем и о скорости работы поисковых и метапоисковых машин.

В Интернете общественное пространство вторгается в зону личного, индивидуальное - расширяется до объемов универсума, стираются границы между внешним и внутренним пространством. И неудивительно, что в исследованиях Интернета как феномена культуры главная роль принадлежит философам постмодернизма. Это становится особенно очевидным, если относиться к Интернету как к основной форме существования постиндустриального общества, а к постмодернизму как к философии этого общества.

Термин «постмодернизм» изначально зародился как направление в живописи, а затем распространился на всю культуру и стал ассоциироваться с критикой универсального знания, фундаментализма (Sarup, 1993). Наиболее существенными характеристиками постмодернизма являются стирание всяческих границ между искусством и повседневной жизнью, элитной и поп-культурами, эклектика и смешение стилей. Постмодернизм предполагает сочетание несочетаемого. О постмодернизме в науке можно говорить, когда мы имеем дело с чем-то, образующимся за счет парадоксального соединения несоединимого. Теория хаоса является как раз замечательным примером постмодернизма в науке, снимает границы между рассмотрениями одного и того же явления с точки зрения физики, химии, биологии, психологии, социологии. Таким образом, философию постмодернизма можно рассматривать в определенном смысле как методологию теории хаоса.

Постмодернизм отличает многозначность, плюрализм, сомнение, отстраненность, ирония, коллажность, трансформация реальности в образ, рефлексия, цитирование и самоцитирование, случайность и амбивалентность, стремление к разрушению порядка. Отсюда проблема утраты реальности, которая формулируется как «гибель реального» или «царство симулякров».

«Реальность не просто отчуждается, овеществляется или обессмысливается - она исчезает, а вместе с ней исчезает и общий субстрат человеческого опыта, заменяясь множеством знаково произвольных и относительных картин мира. Каждая раса, культура, пол, возраст, местность, индивид создают свою «реальность» - само это слово в современных гуманитарных науках редко употребляется без кавычек. Отчуждение реальности от человека и, далее, исчезновение самой реальности - ступени одного поступательного процесса, в котором сумма всей информации, выработанной человечеством, делается все менее доступна отдельному индивиду» (Эпштейн, 1998).

Интернет с его виртуальной жизнью как нельзя лучше соответствует этим представлениям. Интернет называют «миром, управляемым мышами, ошибками, возможностями» (Андреев, 2000). С этой точки зрения философией Интернета может быть только постмодернизм, подчеркивающий разнообразие индивидуальных и социальных форм, плюрализм и открытую демократию, ставящий акцент на автономии.

С другой стороны, диспропорция между человеком, чьи возможности биологически ограничены, и человечеством, которое благодаря Интернету практически не ограничено в своей информационной экспансии, приводит к постмодерновой «чувствительности» - как бы безучастной, притупленной по отношению ко всему происходящему. Постмодерновый индивид всему открыт, но воспринимает все на уровне легких и быстрых касаний, как цитату, как условность, за которой нельзя отыскать никаких истоков, начал, происхождения (Эпштейн, 1998).