Слабое место
АрхивХорошо бы сыскать виновного. Да поскорее. Чтобы впредь остеречься, не допустить ни новой революции, ни новой гражданской войны.
Николай Второй был неплохим человеком,
но плохим царем.
Учебник истории для 3 класса
Хорошо бы сыскать виновного. Да поскорее. Чтобы впредь остеречься, не допустить ни новой революции, ни новой гражданской войны.
Может, действительно, Николай Второй — причина всему?
Прежде на личность царя внимания особого и не обращали. Кровопийца, тиран, а чего ж от него ждать-то, от эксплуататора? Не в нем дело. Главное — что верхи не могли управлять по-старому, а низы не хотели жить по-старому. Революционная ситуация.
Поди разбери — действительно не могли или просто растерялись, а то и обленились, зажрались? Действительно не хотели? А гражданскую войну, коллективизацию, голодомор — хотели?
Другое дело — плохой царь. «Сла-бо-ха-рак-тер-ный». Кругом дел невпроворот, держава-то о-го-го, а царь ворон стреляет — в буквальном смысле, сотнями и тысячами. Или фотографией занимается. Или просто дрова колет. Вороны, правда, в то время считались весьма вредными птицами, уничтожать их входило в обязанность лесничих, за каждую убитую ворону полагалась маленькая, но премия. Но царские дела в другом.
Или вот еще: водил знакомство со всякими проходимцами, Распутиным, например. Вместо того, чтобы в шею «старца» — и в Сибирь. В Шушенское. Будь Николай Второй поприлежней, побольше уделяй времени государственным делам, отладь государственную машину, подними благосостояние народа, тогда бы и доднесь на олимпиадах звучало «Боже, Царя храни!».
А ведь был такой император. Кайзер Вильгельм. Уж его в слабохарактерности и нерешительности не упрекнешь. И государство немецкое вроде было смазано и отлажено. А император Франц Иосиф не то что мужика — не каждого графа видеть соглашался. И тоже — работал, работал, с утра до ночи, несмотря на годы. Мужичкам — бауэрам жилось несравненно лучше, нежели российским сельхозпроизводителям, а поди ж ты… Германия осталась без кайзера, а Австро-Венгрия и вообще… даже без содружества независимых государств. Бесповоротно.
Причина революций в несоответствии производительных сил и производственных отношений? Это, конечно, лестно — считать, что производительные силы России развились к семнадцатому году настолько, что оказались впереди планеты всей. А американцы, англичане и прочие шведы, как ни пыхтят, все критической массы не достигнут. Уже миновали общество индустриальное и вступили в общество информационное.
Не верю! Земля всегда была круглой. Общество всегда было информационным. И причиной революции — любой революции! — является информационная несостоятельность системы.
Информационную несостоятельность личности можно наблюдать каждодневно. Хлынет на человека информация сверх его меры — и завис человек.
Ошеломленный, оглушенный, он превращается в добычу. Оглушенный даже в буквальном смысле слова — ударом грома, орудийным залпом, воем сирены. Оглушенному хоть зуб рви, хоть акции впаривай, хоть зови освобождать братьев по разуму, стенающих в созвездии Эоэлла под властью железного диктатора. Отчего в предвыборную пору нарасхват идут автобусы-вопилки?
Избыток информации опаснее недостатка. При недостатке включаешь разум, глядишь, и додумаешься до верного ответа. При избытке же некогда думать, успеть бы все просмотреть и выбрать нужное решение из дюжины других. У Сименона есть рассказ о жулике-художнике. Тот сделал три имитации картины Великого Мастера и выставил на аукцион. Ценители вместо того, чтобы задаться вопросом, подлинник или подделка, стали гадать, какая из картин подлинник. В масштабе куда большем все повторилось в девяностые годы в России: какая из фирм более надежна — МММ, РДС, «Властилина» или три дюжины других? Оглушенный обыватель метался от одной конторки к другой, пытаясь сберечь тающие на глазах рубли…
В начале века на человека обрушился шквал информации. Одних газет появилось видимо-невидимо. С непривычки читаешь — и умиляешься. Вон она где, правда-то! А мы, дураки, и не знали…
К слову печатному и до сих пор сохранились остатки уважения, а прежде… «В газете написано!» — истина в последней инстанции. И потому необходимость иметь свою газету признавалась насущнейшей. Была бы «Искра», а пламя из нее возгорится всенепременно. За газетой пришел черед радио, потом — телевидения. Ежели все каналы разом гаркнут — дружно, слаженно, в резонанс, — мигом ошеломят. Царь в голове не выдержит, захлебнется.
Чтобы справиться с ошеломлением, есть разные пути. Первый — отгородиться от информации. В пустыню уйти, в келью, в пещеру замуроваться. Говорят, через какое-то время наступает необыкновенная ясность ума, и люди приобретают репутацию пророков и чудотворцев. Любой, наверное, побывав недельку-другую в деревне, на себе почувствует: как-то полегчало на душе. Разгрузилось.
Второй способ — научиться информацию отбирать. Эту в голову, а эту — в корзину. Не всякое лыко в строку. Только как поймешь, какая информация полезная, какая вредная, пока не съешь? Доверять авторитетам? Своей газете? Своему радио?
Третий, милейший, — увеличить производительность головы. Постоянно тренироваться. Я знаю геймера, который путем постепенных, но ежедневных тренировок научился играть в три-четыре игры одновременно: в одном окне у него что-то зеленое противное бегает, в другом окне стратегия, в третьем — «балда», а в четвертом — «червы». Талант. Но это — не для меня. Недаром говорят: «в двадцать лет нет (Д)ума и не будет»…
И еще говорят: «одна голова не бедна, а бедна, так одна». Но когда информационная несостоятельность поражает страну…
Так и тянет выдать чеканную, на века, формулировку, например: «Причиной гибели царства является несоответствие между общественным производством информации и частным характером ее потребления». Потребляет ее конечный пользователь, человек, будь он царь, революционер, мещанин или крестьянин. Правительство — совокупность отдельных индивидуумов и сверхорганизмом является не больше, нежели артель грузчиков, футбольная команда или учительский коллектив начальной школы села Лисья Норушка. Пока информации немного, все идет хорошо. Отдельные всплески информационных потоков накрывают с головкой, но можно вынырнуть, отдышаться. Но если всплески перерастают в плато, например, во время войны, — система тонет окончательно и бесповоротно. Тычешь мышкою во всякие места — не дает Русь ответа. А вскоре и мышка наказывает долго жить…
Потом и войны были, и много чего, а страна стояла. Потому что учли опыт. Потоки информации резко сократили. Пошли по первому пути. От мира отгородились, ввели цензуру — не потому только, чтобы крамолы избежать, а просто — поменьше информации. Какая крамола в ашхабадском землетрясении? «От советского информбюро» несколько скупых строчек, а ты уж догадывайся, что там, «на минском направлении», происходит. Система работает в безопасном режиме, всякие ненужные драйв… то есть конституционные права и свободы, как и выплаты по государственному займу, откладываются до лучших времен. Информацию подменяет пропаганда — коллективные читки, политинформации и единые политдни. До поры до времени держится система, даже выглядеть может глянцево — как идеально настроенная «троечка» знакомца Сергея Леонова («КТ» #364).
Но жизнь нет-нет, а и подкинет задачу, превосходящую ресурсы системы.
И тогда начинается…
