Вне себя

Легко и приятно плыть по течению. Особенно если течение теплое, а сам обладаешь какой-никакой «положительной плавучестью». Наличие же великого кормчего делает заплыв заманчивым неодолимо...

Бальзаминов: В мечтах-то я, маменька, представляю себя брюнетом и с усами.
А. Островский. «Женитьба Бальзаминова» [1]

Легко и приятно плыть по течению. Особенно если течение теплое, а сам обладаешь какой-никакой «положительной плавучестью». Наличие же великого кормчего делает заплыв заманчивым неодолимо. Перемещаешься себе по водной глади, глазея на берега, мечтая о приятном. Можно даже подремать.

Но и самые теплые течения порой оканчиваются в Ледовитом океане. Проснешься, лихорадочно посмотришь по сторонам — льды. Попристальнее посмотришь — голые скалы вдалеке. А кормчий куда-то делся, только за горизонтом дымок из трубы. Пересел, значит, на другой корабль…

Нужно выбираться. Ставить паруса, а лучше бы обзавестись мотором. И срочно поменять название корабля, ибо верно заметил капитан Врунгель: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет».

Каждый из нас сам себе корабль. Большинство так и плывет, пользуясь именем, данным от рождения. Но хочется перемен. Перемену участи легче всего начать с нового имени. Действительно, на что надеяться в расчетливом и холодном мире Илье Ильичу Обломову? Другое дело, если ты — Штольц. Сколько энергии, посыла, жизни в коротком, как пистолетный выстрел, имени. Ладно, фамилии.

Гарун-аль-Рашид оборачивался самым обыкновенным подданным — не только в поисках приключений, а чтобы понять как ему, маленькому человечку, живется, не терпит ли он какого ущерба и несправедливости.

Другой калиф, наверное, натуралист, норовил обернуться аистом, вороной, рыбкой. Но телесное превращение до поры до времени оставалось уделом избранных. Зато превращение ментальное…

Припоминаю интервью из старого, еще дореволюционного журнала. Спрашивают воздушного гимнаста Николо Чинтизелли, почему его так зовут, ежели по паспорту он Иван Шишкин.

— Шишкину, — отвечал гимнаст, — хорошо землю пахать или в мастерской работать. А циркисту с таким именем никак нельзя. Куражу в имени нет, смелости. Когда я Шишкин, я человек обыкновенный, а когда Чинтизелли — все могу!

Наверное, с той же целью использовали клички профессиональные революционеры, душегубы и аферисты. Каково обыкновенному человеку, воспитанному добрыми родителями, обласканному родственниками, вдруг приняться за истребление миллионов и миллионов? Нужно выпестовать другую личность, наделить ее другим сознанием — и другим именем. Превращение это осуществляется не вдруг, иногда на протяжении всей жизни. Порой читать многотомное ПСС страшнее, нежели ужастик Дика Кунца. Жил-был заурядный человек, повстречал Нечто и начал превращаться…

Мистики толкуют о связи имени и судьбы. Психологи говорят о самоидентификации, которая тоже неразрывно связана с именем. Акакию Акакиевичу не шинель новую нужно было строить, а имя поменять, тогда бы он ого! совсем по-новому зажил! Сменить имя — обмануть судьбу. Или злых духов. Дикие племена до сих пор дают новорожденным несколько имен — одно для обыденного пользования, другое для общения с духами, а третье — совсем тайное, ни для кого.

Однако по мере развития общества перевертышей разлюбили. Действительно, чего хорошего, если твой сосед — ликантроп? Днем ловит рыбу или вафлями торгует, а ночью бросается на одиноких путников, норовя перегрызть горло? Или граф Калиостро — приедет, охмурит, потом сокрушайся… А то объявит себя кто-нибудь царевичем Дмитрием или государем Петром Третьим! На костер, на плаху в тюрьму или просто — вон с нашей земли.

Но есть «группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства»  [2], к которым общество более снисходительно, кому менять имя не возбранялось и не возбраняется по сию пору. У меня в толковом словаре  [3] так и написано: «Псевдоним — вымышленное имя, которое принимают писатели, артисты». В. И. Даль артистов игнорирует, определяя: «Псевдоним — писатель под чужим именем, подыменщик». «Словарь иностранных слов»  [4], напротив, добавляет к актерам и писателям журналистов.

Отчего именно эти люди склонны к оборотничеству? Творческие личности? Композиторы, художники, архитекторы тоже творческие, а себе не изменяют  [5]. С целью введения в заблуждение недругов? Журналисты — пожалуй. Коммерческие соображения? Не без этого. Стивен Кинг стал Бахманом потому, что писал слишком много. Издатели посчитали: это может снизить интерес читателей, — мол, если кто-то напишет больше, нежели одна книга в год, то выйдет непременно халтура. Позже, когда Кинг перестал быть «кем-то», Бахман скончался от рака. Некоторые уже наши издательства в договоре вставляют право «поставить на Произведении любой принадлежащий издательству псевдоним».

Может быть, неосознанное чувство, что писательство, лицедейство, журналистика — труд не вполне почетный? Это сейчас артист — кумир, а было время, их и на кладбище-то хоронить отказывались. Бесовщина — притворяться другим. Да и как бы предательство рода.

По службе тоже не всегда удобно: солидный человек, например, доктор наук или большой чиновник вдруг пишет черт знает что. Неловко. Возникают Кир Булычев, Н. Щедрин и поэт Осенев.

Но все-таки главное — необходимость преобразования собственной личности. Без этого писатель может написать только одну книжку — о себе. Скучно это. И читателю тоже. Преобразование не только и не столько формальное, нет, на творчество имя влияет магически. Сами проверьте.

Простому же обывателю в повседневном мире менять имя не с руки. Документы: паспорт, аттестат, дипломы, домовые книги — все приковывает его к прежнему имени. Попробуй воспользуйся чужим паспортом, даже спасаясь от преследования, — мигом под суд попадешь, хорошо еще, если амнистия какая подвернется. Да и не принято в быту имя менять, да еще не единожды. Объяви себя Наполеоном или сразу Перси и Мэри Шелли в одном лице — недалеко и до инвалидности по психическому заболеванию, шизофрении.

Но вот в Сети! Полный простор! Будь, кем хочешь, хоть дюжиной людей разом. Можно смело нападать на кого угодно, кого угодно защищать, самого себя ругать, с самим собою спорить — никто не удивится. Полный простор для самовыражения. Меняй имя, пол, национальность. Владимир Хомяков, Соломон Нафферт, Джинн из Бутылки и Корней Ропоткин спокойно уживаются в одной голове, да еще и место остается. Там, в голове, мыслям просторно до гулкости…

Но создание личности на уровне второй сигнальной системы, текста — все же хлопотно. Порой хоть двадцать личин наденешь, а мурло все равно просвечивается. Не беда. В самое ближайшее время обещают наделить каждого не только именем, а и своей говорящей головой — или даже целым телом. Это здесь я простой человек, а там! Конан-варвар! Мышцы — во! Усы! Одежда! Прическа! Поселяюсь в виртуальной Киммерии и живу себе, живу…