Волшебная флейта Эрика Рэймонда
АрхивСигналом о готовности большого бизнеса принять новые правила игры стало решение корпорации Netscape весной 1998 года открыть исходные коды своего браузера. А этому предшествовала длительная дискуссия, ключевой точкой которой стала публикация статьи Эрика Рэймонда «Собор и базар».
Не нужно быть Штирлицем, чтобы при взгляде на заголовки новостей из мира софта догадаться, какова господствующая тенденция в его разработке. Каждую неделю появляются сообщения типа: «Компания ABC объявила о начале распространения своего продукта abc на условиях открытых исходников» или «Корпорация XYZ отказалась от планов развития своей платформы xyz в пользу поддержки Linux». Причем речь идет не об аутсайдерах рынка и не о «гиблых» продуктах, а…
Ну вот, из интереса заглянул в новостную ленту, что сегодня? —«IBM заявляет о том, что не будет работать над ОС Monterey, а результаты уже проведенных разработок будут интегрированы в Linux…». Очень характерный пример.
Уже кажется, что так было всегда. На самом деле, еще два года назад все было по-другому. Была — отдельно — хакерская культура [Raymond 1992, 1997], свободный софт [GPL 1991] и GNU [GNU 1993] и — отдельно — корпоративный мир. Сигналом о готовности большого бизнеса принять новые правила игры стало решение корпорации Netscape весной 1998 года открыть исходные коды своего браузера. А этому предшествовала длительная дискуссия, ключевой точкой которой стала публикация статьи Эрика Рэймонда «Собор и базар».
Статья «Собор и базар» [Raymond 1997a, Рэймонд 1999] переведена на русский и обсуждалась достаточно широко. Причем в основном теми, кто не дал себе труда прочитать ее как следует: почему-то многие уверены, что Собор — это так называемое коммерческое программирование (изготовление программных «черных ящиков», распространяемых только в исполняемом виде), а Базар — это хакерская среда (где принято распространять исходники). А год назад я слышал, как на Рэймонда громко ссылался технологический евангелист одной известной компании, обличая «порочную практику» другой известной компании: дескать, у них-то собор, а вот у нас — базар! (Обе — с оговорками — производят «закрытый» софт.)
Между тем, прочитанный буквально, текст «СиБ» не дает к этому никаких оснований. В нем обсуждаются тонкие (для аутсайдера) различия внутри хакерской культуры: Собор — это стиль проектов типа GNU Emacs и gcc, а Базар — стиль проектов типа Linux и egcc. Практику упомянутого «коммерческого» изготовления «черных ящиков» Рэймонд просто обходит вниманием (точнее, упоминает один раз, во Введении), не снисходя до ее анализа. (В комментариях к «Хэллоуинским файлам» он рвет и мечет. Но то — публицистика, а «СиБ» маркирована как «серьезное» антропологическое исследование.)
Но сами эти ошибки интерпретации весьма показательны и, смею предположить, «запрограммированы»: Рэймонд ведь литературный постмодернист, и ретроспективно такую характеристику можно отнести и к ранним его работам, таким как «Краткая история хакерства» [Raymond 1992] или «Новый хакерский словарь» [Raymond 1997]. Вместо того чтобы писать длинный и нудный трактат, он пишет детектив; неудивительно, что запоминается (и передается уже в режиме фольклора) интрига, а не реалии и исторический контекст.
Парадоксальным образом «вульгарное» прочтение (или пересказ услышанного) на каком-то уровне совпадает со «вторым прочтением» текста: как всякий порядочный постмодернист, Рэймонд предполагает «второе прочтение». Метафора «Собора и базара», яркая и наглядная сама по себе, — аллюзия второго порядка на метафору Собора, использованную мифическим человеком Бруксом в его великой книге [Брукс 1999].
Фредерик Брукс поставил эпиграфом к главе четвертой (называющейся, что тоже примечательно, «Аристократия, демократия и системное проектирование») отрывок из «Путеводителя по Реймскому собору», в котором, в частности, говорится: «Это вершина стиля, труд художников, которые поняли и восприняли все достижения предшественников, в совершенстве владея техникой своего века, но пользовались ей, избегая нескромного показа или необоснованной демонстрации своего мастерства».
Рэймонд спорит внутри хакерской культуры, защищая, условно говоря, стиль Торвальдса от стиля Столмена, но он и защищает хакерскую культуру от тех, внешних «храмовников». Брукс тоже не так-то прост, и для него «реймская» точка зрения отнюдь не является ни бесспорной, ни единственной. Он обсуждает это в своей известной статье «Серебряной пули нет» (она также включена в [Брукс 1999]). Для Рэймонда, как и для всякого порядочного хакера, очевидно, что серебряная пуля и не нужна, нужен осиновый кол, каковой нынешние внешние успехи движения за открытый софт и забивают в могилу софта закрытого.
На Брукса более сорока лет назад произвела впечатление (он сам об этом пишет, ссылаясь на анонимного друга) смена метафоры «написания» программного обеспечения на метафору «построения» программного обеспечения. Для поколения *nix и поколения GNU (а теперь — и поколения Open Source) важнее метафора «выращивания» или «культивирования», чтобы не сказать грубее: «заражения», «инфильтрации». О «заражении» говорил один из «старых», до-Unix’овских хакеров, Дик Габриэл, анализируя относительный неуспех движения AI- и Lisp-сообществ в сравнении с движением открытых систем: «Unix и C оказались самыми эффективными компьютерными вирусами… Код стал мобильным, поскольку он писался поверх вируса» [Gabriel 1991].
|
Продукт представляет собой SOHO-сервер для серверных платформ Intel Lancewood L440GX на базе дистрибутива Linux-Mandrake 7.0 Special Russian Edition. Рассказывает Алексей Смирнов (IPLabs Linux Team): — Проект начался по инициативе московского представительства Intel. Идея состояла в том, чтобы на предприятии (или в подразделении), не имеющем квалифицированного системного администратора, можно было установить и настроить SOHO-сервер. В отношении IPLabs Linux Team речь шла об организации сервера на базе ОС Linux. Такой шаг со стороны Intel показался нам закономерным, особенно если учесть то внимание, которое в последнее время эта корпорация уделяет свободному ПО и, в частности, Linux. В представительстве Intel внимания компании к свободному софту не отрицают, но стремятся подчеркнуть свою технологическую нейтральность в отношении программного обеспечения. Алексей Наволокин, менеджер корпорации Intel по России, Казахстану, странам Средней Азии и Закавказья: — Мы работаем с двумя тысячами компаний в бывшем Советском Союзе: интеграторами нашей продукции и сборщиками компьютеров. Мы поставляем «серверные платформы» — почти готовые серверы, а интеграторы на их основе поставляют решения: файловые серверы, Internet-серверы, серверы БД, решения для электронного бизнеса и т. д. Партнеры говорят нам: мы покупаем «железо», почему Intel не поставит с ним ОС или оболочку, чтобы облегчить интеграцию? Нам интересен этот сегмент — серверы для малого и среднего бизнеса, — и мы решили поработать в этом направлении — одновременно по линии Linux и по линии систем от Microsoft. Наша задача — предложить интегратору выбор. По первым откликам нашим партнерам интересны и Linux, и продукты от Microsoft. С нашей серверной платой они получают два CD-ROM: диск от IPLabs содержит сервер, а диск от Microsoft — руководство для того, кто, имея набор лицензионных продуктов, будет их настраивать, и руководство пользователя. Так получилось, что продукт на основе Linux появился быстрее, чем на основе Windows 2000, но в этом нет никакой предвзятости. Сейчас мы работаем с компанией «ЛАНИТ» (www.lanit.ru), чтобы создать работоспособную и пригодную для решения определенных задач систему на базе Windows 2000 и наших серверов. Смирнов: После консультаций и согласований стала ясна и требуемая функциональность сервера. Были поставлены весьма жесткие сроки. Доступность исходных текстов всех программ дистрибутива, включая программу установки, не просто облегчила работу, но позволила реализовать многое из того, что было бы практически невозможно при использовании закрытой ОС. Таким образом, мы активно использовали компоненты, уже написанные другими программистами и распространенные на условиях свободной лицензии GNU GPL вместе с исходными текстами. Но наша работа, в свою очередь, также вышла под той же лицензией и доступна программистскому сообществу. В качестве основы для разработки использовался подготовленный и изданный нами дистрибутив Linux Mandrake 7.0 Russian Edition. Ведущим разработчиком системы был сотрудник Института логики и участник IPLabs Linux Team Дмитрий Левин, блестяще справившийся с работой. Установка системы на компьютер осуществляется полностью автоматически простой загрузкой с CD, а для ее полной настройки написана оригинальная программа, благодаря которой нужно только указать данные, полученные от Internet-провайдера, и завести имена и пароли пользователей. Также были включены возможности добавления к системе новых жестких дисков и получения информации об использовании дискового пространства через Web-сервер. Наволокин: Наши интеграторы получают диск бесплатно. Спонсируя этот проект, мы хотели в первую очередь понять, насколько он необходим интеграторам и насколько наша дальнейшая работа над ним будет им полезна. Мы два раза в год проводим семинары для интеграторов Intel Channel Conferences в большинстве крупных городов России. Весной мы объявили этот продукт, рассказали о нем и сразу начали получать отзывы. Первый отзыв пришел из Самары, от нашего партнера Iron Logic. Они показали этот CD-ROM на своем семинаре и начали получать отзывы уже от своих клиентов. Интерес проявляется и к этому решению, и к ожидаемому диску от Microsoft, а наша задача — дать и то, и другое, чтобы каждый мог выбрать. В IPLabs говорят, что поставка Mandrake с серверами Intel за пределами России/СНГ «была бы интересна», в то время как в Intel обращают внимание на специфику нашего рынка: в Европе или Америке у интегратора есть возможность широкого выбора из готовых «коробочных» решений, у нас же выбор пока значительно уже. Смирнов: Вполне возможно расширение установочной базы. Так, уже после готовности системы понадобилось обеспечить установку на новую разновидность материнской платы. Эта задача была решена в кратчайшие сроки — была подготовлена специальная загрузочная дискета. Наволокин: Нам важно, чтобы мы могли не просто приложить к плате диск, а еще и дать ссылку на нашем сайте (www.intel.ru/ipinet/preconf_serv.htm) на страницу (в данном случае IPLabs), на которую выкладываются «заплатки» и обновления. Смирнов: Мы были связаны жесткими формальными рамками договора. Использование свободно распространяемой ОС (точнее, программного обеспечения с открытыми исходными текстами) означает не безответственность разработчика, а доступность для него исходных текстов программ, и отсюда — возможность обеспечить более высокое качество и уровень ответственности. Судьба этого — повторяю, первого в своем роде для России — проекта весьма интересна, и мы готовы вместе с Intel проследить путь продукта через интеграторов и дистрибьюторов к конечному пользователю и вместе с IPLabs проверить, станут ли теоретические преимущества софта с открытыми исходниками практическим фактором, влияющим на выбор потребителя. Соответственно, мы тоже ждем откликов от интеграторов и — самое главное — от конечных пользователей этого продукта. |
За «СиБ» последовали продолжающие ее статьи «Заселяем ноосферу» [Raymond 1998] и «Волшебный горшочек» [Raymond 1999] (тематика последней выходит за рамки сегодняшней темы).
В «ЗН» Рэймонд проводит достаточно интересный анализ расхождений между «официальной» идеологией (определяемой лицензиями на открытые исходники и манифестами различных хакерских групп) и наблюдаемым в хакерском сообществе поведением.
Он отмечает, что «общим знаменателем» идеологии с очевидностью выступает предусмотренное лицензиями разрешение на модификацию софта и его распространение и даже явная юридическая защита такого права. В то же время, наблюдая актуальное поведение хакерских сообществ, можно без труда обнаружить, что на деле «форкинг» (разветвление) свободного проекта является своеобразным «табу», «грехом». Когда «форкинг» происходит, это требует выполнения особого ритуала, так же как изменение «владельца» или смена названия.
Следует отметить, что Рэймонд остается полностью в англосаксонской методологической традиции: выявив противоречие, он не ищет его оснований и не пытается провести деконструкцию «неправильной» идеологии, а просто откладывает ее в сторону и ищет адекватную модель, описывающую «актуальное поведение» сообщества. В этом очевидная слабость прагматического подхода (он задает очень сильную абстракцию, поскольку принятие и декларирование определенной идеологии — тоже часть актуального поведения, которая остается за границами модели), но и определенная сила: американцу Рэймонду (хотя и в границах такой абстракции) удается с ходу продвинуться в исследовании гораздо дальше, чем это сделал бы владеющий более мощными подходами европеец.
Рэймонд обнаруживает достаточно тесную параллель между актуальным «владением» проекта его менеджерами и тенурой — моделью землевладения, традиционной для стран общего права и описанной теорией собственности Локка. Тенура — «феодальный», докапиталистический институт. Проводя аналогию дальше, он говорит о ноосфере — идеальном пространстве, в которое «ложатся» проекты, — как о территории.
Дескриптивная часть исследования на этом заканчивается, а объяснительная (собственно теоретизирование) менее интересна: Рэймонд не выходит за пределы традиционной позитивистской антропологии. Опять-таки, более культурному европейцу все это может показаться смешным, но по зрелому размышлению можно прийти к выводу, что возможность непротиворечивого «объяснения» дескрипции посредством достаточно бедной аксиоматики говорит скорее в пользу силы дескриптивной части. Ко Кувабара из Университета Мичигана недавно попытался поставить результаты Рэймонда в более широкий и артикулированный контекст, и в его работе [Kuwabara, 2000] много интересных наблюдений, но в целом она оставляет впечатление очередного наукообразного выступления против креационизма.
«Между делом» Рэймонд становится соучредителем Open Source Initiative (www.opensource.org), где координирует работу по выработке общих принципов открытых исходников и сертификации различных лицензий на соответствие им (подробнее см. врезку к интервью Райзера на с. 25), проявляя (в буквальном смысле слова) нечеловеческую энергию.
Рыжий паганец (в смысле — политеист) и ведьмак (участник сборищ «Голубой звезды» — крупнейшего американского шабаша), сам Рэймонд лучше всего говорит о своем мистическом опыте от третьего лица: «При виде меня она стала бледной, как простыня. <…> Она стала бормотать что-то о том, как неделю назад увидела меня проходящим мимо и — «…листья летели за тобой!» Как будто я был самой Весной и жизнью в траве. <…> Девчонка явно столкнулась с теофанией, она смотрела на меня, а видела бога. Конкретного бога. И я знал, с отчаянной уверенностью знал, какого именно».
В этом фрагменте автобиографического эссе «Танцы с богом» [Raymond 1995] Рэймонд излагает впечатления, которые вернула ему сокурсница в университетском кампусе. И конечно, язык Эрика Хана (Eric Hahn), главы Netscape, сильно отличается от ее языка:
«От имени всех сотрудников Netscape я хочу поблагодарить Вас за то, что вы помогли нам сделать этот шаг, — написал Хан своему тезке вскоре после принятия решения об открытии исходников Netscape (1998 г.). — Ваши исследования и труды послужили фундаментальным вдохновением к нашему решению» («СиБ», эпилог).
И «листья» анонимной девчонки, и «фундаментальное вдохновение» Хана (равно не являющиеся образцами хорошей английской прозы и литературного вкуса) родились в экстремальных условиях (кампус конца семидесятых, где «кислоту было легче встретить, чем хорошую музыку», и менеджерский офис стоявшей у пропасти банкротства компании имеют много общего с точки зрения ментальной атмосферы), но, видимо, за «явлением» стоит и некоторая сущность. В другой традиции, если я не ошибаюсь, она называется «одержимостью».
Критичным пытается быть колумнист «SunWorld» Билл Розенблатт, и ему на мгновение, казалось бы, удается освободиться от обаяния Рэймонда: «Несколько тревожит, что Рэймонд — человек клана (tribesman). В том смысле, что он пытается насколько возможно следовать фактам, но ему не удается быть объективным. Ему приходится предположить с самого начала, что хакерская культура — изначально высшая по сравнению со своей противоположностью… Даже если это и так, Рэймонд не может подняться над своими предрассудками, что несколько ослабляет его работу» [Rosenblatt 2000]. Это чисто словесная и мимолетная попытка сопротивления, в остальной части рецензии Розенблатт полностью «проваливается» в точку зрения, определенную Рэймондом.
На Николая Безрукова (сотрудника BASF, профессора Fairleigh Dickinson University и оператора www.softpanorama.org) обаяние Рэймонда подействовало обратным образом: в нескольких статьях (см., в частности, [Bezroukov 1999, 1999a]) он выплескивает массу негодования на «вульгарный рэймондизм», являющийся, по сути, плодом его собственного воображения. По ходу дела Безруков высказывает массу едких (и порой метких) замечаний по поводу состояния дел в хакерском сообществе, но ни одно из них не относится к тому, что пишет Рэймонд.
Чтобы понять смысл того, что делает Рэймонд, не избежать выхода за его концептуальные рамки. В конце концов, на определенном уровне рассмотрения и идеологические выступления (или «маркетинг», как говорит сам Рэймонд: в полемике со Столменом он назвал Инициативу открытых исходников, которую возглавляет, «маркетинговым инструментом для продвижения свободного программного обеспечения») являются частью поведенческой модели хакерского сообщества, а не чем-то противопоставленным ему. В том числе и «рэймондизм».
Описывая поведение, теоретически фундируя его модели, Рэймонд переводит традицию в культуру.
