Мышелов, или подлинник Монетова

АрхивОгород Козловского

Моя любовь к графическому планшету как к лучшему и удобнейшему указателю персонального компьютера возникла года два назад, что я и описал в "Козлонке" под названием "Игумен Пафнутий руку приложил..." (#22 [199]). С тех пор любовь не только не ослабла, но, пожалуй, даже усилилась, так что наш с планшетом симбиоз более всего напоминает удачный брак (что между людьми, по моим наблюдениям, встречается сегодня удивительно редко).

   Подумав, я пришел к выводу, что повсеместная замена мышек стайлусами (образ, вынесенный в название: некий виртуальный дядька Ваком, приложив стайлус к губам на манер флейты, выводит из города и топит в море несчетную армию компьютерных мышей...) не происходит ровно по одной причине: какую-никакую мышку можно купить за два-три доллара; самую крутую, даже если постараться, пожалуй, дороже чем за сто - не найти; а нормальный (с рабочей поверхностью формата A5) графический планшет стоит уже вокруг трехсот: от Wacom - подороже, от, скажем, Genius - подешевле... А почему стайлус лучше мышки, я написал еще в той самой, давней, "Козлонке" и с удовольствием первый абзац ее цитирую, ибо ничего свежее сказать на этот счет у меня нету и сегодня:

   "Как уверяет моя жена-антрополог, рука обезьяны от руки человека, даже самого раннего, отличается тем, что у нее большой палец не обособлен. То есть сложить пальцы щепотью, как это делают, чтобы перекреститься, посолить котлету или расписаться в ведомости на зарплату, обезьяне не просто трудно - практически невозможно. Другой разговор - управиться с мышкой или с трекболом. Здесь обособление большого пальца требуется не так чтобы очень. Это я веду к тому, что еще с доисторических времен интеллектуальная (культурная) деятельность ассоциируется у человека со щепотью, и, возможно, эта ассоциация перешла уже в генетическую память. Не исключено, конечно, что я преувеличиваю и что, если наши внуки начнут писать свои первые каракули и рисовать свои первые картинки с помощью мышки, щепоть не будет вызывать у них никаких возвышенных ощущений. Но проверить это смогут только наши правнуки..."

   Уже больше полугода назад, где-то осенью, в "Театре на Спартаковской", фирма DPI Group (www.dpi.ru), представляющая в Москве и России Wacom, собрала журналистов и продемонстрировала им графические планшеты нового поколения - Intuos (отчет о чем был помещен и в "Компьютерре"). От прежней генерации Wacom-планшетов внешне они отличались не слишком, конечно, важной (однако, мы являемся прямо сейчас свидетелями, как похорошелость Mac'ов вызвала буквально бум их продаж), но очень приятной похорошелостью (форма, тяжесть стайлуса, устойчивость подставки), а внутренне - переходом с аналоговой схемы работы на цифровую. Понятное дело, цифровое решение почти автоматом дает массу добавочных возможностей - они в Intuos и появились: каждый инструмент (к стандартному стайлусу и нескольким стандартным же его разновидностям: например, с шариковым стержнем, чтобы рисовать на положенной на планшет бумаге и не менять привычного соединения плоскости работы с плоскостью взгляда, и стандартным мышам с перекрестьем прицела для оцифровки чертежей, а также многокнопочно-многофункциональным мышам прибавился стайлус-аэрограф с колесиком, задающим ширину распыла, и пространственная мышь, которую, скажем, держа в руках и поворачивая, как удобно, можно стайлусом виртуально расписывать, наблюдая на экране появление виртуального же пасхального яйца) - каждый инструмент имеет уникальный идентификационный номер и автоматически опознается планшетом; возможна одновременная работа с несколькими инструментами; каждый инструмент может быть настроен по-своему; один и тот же способен по-разному работать в разных приложениях: в Word'е, например, нижняя кнопка вызывает проверку правописания, а в PhotoShop'е - какой-нибудь из фильтров, - и после однократного задания функций они запоминаются. Ну, и, наверное, главное: если прежние планшеты различали 256 градаций нажима, новые различают 1024. Мне это нечувствительно, но художники наверняка оценят утончение инструмента... Форматов у Intuos несколько, от малютки с рабочей поверхностью в А6 до совершенно невероятных размеров едва ли не ватманского листа. Впрочем, все эти подробности можно разузнать на том же www.dpi.ru/wacom, а я уж лучше поделюсь собственными, юзерскими, впечатлениями.

   Едва получив новый планшет, я подарил прежний, верой и правдой прослуживший мне больше двух лет, приятелю и буквально на другой день пронзительно об этом пожалел. Во-первых, глючили драйверы: я сдуру не вычистил реестр от следов старого планшета, - и эта зачистка продолжалась не один день, а планшет тем временем неожиданно исчезал из системы или ее вешал. Наконец, я с проблемой справился, но, что интересно: и в той, старой, системе, и в совершенно новой и чистой, которую я после того установил, планшет в Device Manager'е возникал только на одно включение, после чего исчезал безвозвратно. Не менее интересно, что в запасной системе, установленной на другом диске, он в Device Manager'е присутствует постоянно, но время от времени из Intuos превращается в старый UltraPad и отказывается работать; после его удаления и перезагрузки всЈ вроде возвращается на места... Поначалу факт обнаружения UltraPad'а, который я никогда в эту систему не устанавливал, казался мне совершенно мистическим, но потом пришло в голову, что Windows 98 обзавелась встроенным драйвером старого планшета, подключает его во время установки и где-то в анналах хранит и после установки драйвера планшета нового. Впрочем, это пустяки: виден планшет в Device Manager'е, не виден - главное, чтобы работал. А после привыкания к системе, да еще и замены прилагаемого к новичку драйвера на новый, взятый с сайта, заработал планшет устойчиво, и вот уже месяца три стоит в системе, как влитой.



   Впрочем, и новый драйвер, по моему ощущению, весьма бетоват: если, например, вы вызываете панель действующих задач по Ctrl-Alt-Del, оперировать там приходится исключительно клавиатурой или тянуться за отставленной подальше мышкой (как и старый планшет, новый с мышью тоже бесконфликтно сосуществует). Но дело это наживное, я не первый раз сталкиваюсь с великолепными вещами, драйверы к которым доводят буквально годами, - будем ждать и надеяться, тем более что и этот работать, в сущности, позволяет.



   Другой недостаток поначалу меня просто (извините за каламбур) достал, - именно из-за него я и жалел о старом планшете: курсор на экране дрожал, словно держит его рука человека, неделю пившего без просыпу и не нашедшего, чем опохмелиться. Сначала я вылизал буквально все возможные настройки в контрольной панели, но управления тремором не нашел. Потом подумал: возможно, дефектный экземпляр планшета, но, поговорив с Кащавцевым, которому DPI Group тоже выдала новый планшет на тестирование, выяснил, что с его планшетом происходит ровно та же похмельная история. Тогда я, хоть дареному коню в зубы и не смотрят, принялся звонить в DPI, а они - в Wacom, - пока наконец не получил объяснения-рецепты: мне порекомендовали отодвинуть планшет подальше от монитора и изменить частоту последнего. Конечно, знать где зарыта собака, - большое облегчение, но рецепты... Отодвинуть планшет от монитора мало что неудобно в смысле практическом, - не всякий рабочий стол (вот, например, мой) позволит и физически. А изменить частоту, как правило, означает ее понизить, поскольку всякий стремится работать на наивысшей возможной частоте. На "Комтеке" я встретил возле "Форума" Андрея Турова из DPI в сопровождении иноземного представителя фирмы Wacom. Завязался разговор, который, естественно, коснулся и абстинентного синдрома. Представитель очень искренне заинтересовался проблемой (я так и не понял, хороший ли он актер или к ним и впрямь сигнал о дрожащем курсоре поступил за эти больше чем полгода от меня первого), спросил, не пробовал ли я экранировать шнур. Я ответил, что мне это пока не пришло в голову, да и не Кулибин я, и представитель пообещал, вернувшись в Германию, поэкспериментировать на этом поле самостоятельно и, в случае удачи, не только просигнализировать, но, возможно, и прислать какой-нибудь специальный экран.



   Так или иначе, по прошествии времени, позволяющем приноровиться и не к таким странностям, а также после тонких игр с взаиморасположением и частотой, мне удалось добиться ситуации, которую я считаю для себя чуть более чем удовлетворительной. И хотя цифровые прелести нового планшета я практически не использую (у меня есть впечатление, что программы, которые будут использовать их в полную силу, еще только задумываются или, в лучшем случае, пишутся), осознание возможности их использования и вообще - любовь к цифре и прогрессу, - выбросили из моей головы саму идею вернуться к планшету старой генерации. Тем более, сколько мне известно, Wacom снял их с производства и потихоньку перестает поддерживать...



   Что же касается не то чтобы главного, но позволяющего получить максимальный КПД применения планшета - рисования: повышенная чуткость позволяет, на мой непрофессиональный в живописи взгляд, получить практически идеальные результаты. Я уговорил Витю Монетова, своего старого друга и, по-моему, очень хорошего художника, большинство картин которого живет в частных коллекциях Франции и Штатов (по совместительству он сейчас заведует кафедрой телевизионного компьютерного дизайна Гуманитарного института телевидения и радиовещания), нарисовать Intuos'ом в прилагаемом к нему графическом процессоре Painter Classic (последняя генерация известного пакета от Fractal Design) картинку специально для "Огорода". Что он и сделал за довольно короткое время.



   Картинку я привожу и параллельно бросаю для размышления вопрос, вот уже не первый год не дающий мне покоя: картинка Монетова, сохраненная на моем винчестере, - это подлинник? И чем он отличается от копии, которую, списав на Zip, художник унес с собой? И какой именно файл будет выставляться, как подлинник, по бешеным ценам на аукционе через сто лет, если выяснится, что Монетов и впрямь столь же хороший художник, как и тов. Моне?

   Ну, то есть бросаю весьма щекотливый (потому хотя бы, что он совершенно смыкается с вопросом компьютерного пиратства или распространения MP3) вопрос об интеллектуальной собственности в цифровой век.