Иммунитет

Архив

В книге шесть частей, которые называются: "Самозарождающиеся и саморазрушающиеся системы", "Информационное оружие и проблема алгоритмической неразрешимости перспективности", "Самоуничтожение как неотъемлемое свойство самообучающейся системы", "Проблема невидимости", "Суггестия и безопасность" и "Проектирование знания".

Красиво, но названия эти никак не соотносятся с текстом: за наукообразностью (с включением даже графиков, формул и схем) кроется несомненная поэтичность образов и - поэтическая же - цельность. Так, в начале века кто-то из поэтов-футуристов назвал книжку своих стихов "Распад атома", и там вполне могли бы быть части "Слабые взаимодействия" и "Виртуальные частицы", но вы не стали бы искать соответствия между ними и содержанием, не правда ли?

Итак, текст целен, структурировать плавно льющуюся мысль автора трудно, выделить содержательные тезисы - почти невозможно, а пытаться верифицировать отдельные утверждения, наверное, бессмысленно. Акын, видя траву, поет: "Трава!", видя небо, поет: "Небо!". Певец информационного милитаризма, что бы ни видел, поет: "Информационная война!"

По Расторгуеву, "информационная война <...> - это открытые и скрытые целенаправленные информационные воздействия систем друг на друга с целью получения определенного выигрыша в материальной сфере" (с. 109; выделено автором).

Вдумаемся: в развитых странах сегодня примерно половина отраслей хозяйства - это переработка информации (и, соответственно, "информационные воздействия", поскольку перерабатывать информацию, не имея в виду воздействовать на кого-то или на что-то, достаточно бессмысленно). В другой половине отраслей еще примерно половина рабочих мест также связана с переработкой информации. На оставшейся половине рабочих мест сотрудники примерно половину своего рабочего времени тратят опять-таки на "информационные воздействия". И т. д. и т. п. - просуммируйте этот ряд сами, если помните начала анализа.

Большинство этой переработки выполняется с целью "получения выигрыша в материальной сфере" - за плату - менеджерами, их секретаршами, бухгалтерами... журналистами, кстати. Вполне цивильная, казалось бы, компания, но нет, - почитайте Расторгуева: невидимых бойцов невидимого фронта украшают невидимые звездочки на погонах и невидимые нашивки за невидимые ранения.

Вирусы - "война", а не рынок антивирусных средств. Преступления, совершенные с использованием высоких технологий, - "война", а не недостаток средств и навыков в криптографии.

Первая резня в Чечне... опять "информационная война"... Вот здесь моего профцинизма - и даже просто профессионализма - уже не хватает: текст начинает казаться мне дурно пахнущим, хотя относиться эмоционально к буквам на бумаге, конечно же, не стоит.

Но назвать "информационной войной" бойню, многотысячные жертвы которой, спустя несколько лет, еще не похоронены и даже не сосчитаны как следует, и обвинить в ней журналистов (которые, как к ним не относиться, все же сыграли, возможно, решающую роль в прекращении необъявленной войны, причем платили за это и свободой, и жизнями) - тут и Геббельс со Ждановым в гробу дружно перевернутся. От зависти.

Расторгуев становится неотличимым от других, очень сегодняшних журналистов, которые предпочитают ограничиваться PR-поддержкой вооруженных людей и взывают к духу активной мужественности последних, не понимая, что активность эта существует исключительно в их - транслируемом с голубого экрана - воображении и, рано или поздно, обернется, к их разочарованию, полнейшей импотенцией.

При этом концептуально автор предельно честен, и к концу книги мы видим закономерное признание: "Проблема защиты информации <...> перевернулась, подобно монете, что вызвало к жизни ее противоположность - защиту от информации" (с. 410; курсив наш).

Однако ни "проблема" защиты от информации (то есть "проблема" навязывания, себе или другим, посредством цензуры, агитации и пропаганды, дезинформации), ни соответствующие практики сами по себе не новы. Вполне уместно в контексте их "теоретического" обоснования и оправдания выглядит сочувственное цитирование автором и "Протоколов сионских мудрецов", и так называемой Белой книги российских спецслужб.

Поэзия поэзией, а вдруг автор прав? Не следует ли нам относиться ко всякому "информационному воздействию" на нас (например, к публикации книги "Информационная война") как к боевой операции? И не уподобляемся ли мы, предаваясь столь невинному, казалось бы, занятию, как чтение, "шпаку", не понимающему службы и высовывающемуся по пояс из "информационного окопа"?

Я, впрочем, думаю, что, родившись и выросши в обществе тотального информационного насилия - цензуры литературы и прессы, перлюстрации корреспонденции и т. п., - мы уже обладаем, по счастью, некоторым иммунитетом. В частности, не склонны верить словам, не обративши прежде внимания на дела, которые эти слова сопровождают, обосновывают или оправдывают.

Что касается книги, давшей повод к этой заметке: ее рождению оказали помощь, в частности, аппарат Совета безопасности РФ, ЦОС ФСБ и Комитет по безопасности ГД РФ (с. 7). Пока мы помним о делах, в которых последние замешаны (СОРМ, ФЗ "О международном информационном обмене" и пр.), опасность поддаться обаянию художественного свиста, которым эти дела сопровождаются, грозить нам, вроде бы, не должна.

"Информационная война" рекомендована к печати тем же Комбезом Госдумы и секцией "Военно-технические проблемы" Российской инженерной академии. Я, в свою очередь, рекомендую просмотреть ее всем профессионально или по личной склонности интересующимся корнями и технологией распространения массовых психозов новейшего времени.

---

1 (обратно к тексту) - Расторгуев С. П. "Информационная война". - М.: "Радио и связь", 1999.