Ошибка тысячелетия<br>Проблемы регулятора рынка, которого нет.

Архив

   Их проблемы
   "Millennium bug" ("ошибка тысячелетия", иначе - "проблема 2000 года", "проблема Y2K") не так страшен в России, как на Западе. В частности, на российском рынке ценных бумаг просто нет старинных legacy systems (буквально - "унаследованных", компьютерных систем предыдущих поколений), которые так беспокоят западных функционеров по мере приближения 2000 года. Дело в том, что у нас рынок ценных бумаг зародился в 1995 году, и его автоматизация тогда только-только начиналась (а сейчас почти закончилась - по причине отсутствия самого рынка). Основные усилия были сделаны за два последних года, но к этому моменту системное (инструментальное) программное обеспечение уже учитывало ошибку программистов 60-х и 70-х годов. В те давние времена считалось, что срок компьютерным программам отпущен небольшой и немногие из них проживут хотя бы десять лет, - таким быстрым казался прогресс в компьютерной технологии.

   Но, как выяснилось к концу века, в программировании скрывается некий парадокс: программы, которые кажутся меняющимися, как перчатки, на самом деле отличаются от предшественников много меньше, чем можно было ожидать. Их зачастую просто-напросто "латают", переносят большие фрагменты старого кода (текста программы) в новые программы. Более того, если в какой-либо организации (а это сплошь и рядом происходит в госучреждениях, ибо регулирование меняется реже, чем производственные технологии) функция, поддержанная программой, остается неизменной лет тридцать, то и сама программа не меняется столько же. Таким образом, в развитых странах существует огромное количество относительно старых (написанных 10-20 лет назад) программ, которые вполне успешно справляются со своей задачей. Нужно также добавить, что труд программиста в развитой стране страшно дорог и что цена инструментального программного обеспечения и/или замены прежней программы тоже велика, поскольку пиратство в развитых странах менее распространено и любой прогресс должен быть оплачен. Поэтому программы меняют только в самых крайних случаях - и уж, конечно, гораздо реже, чем автомобили или даже компьютеры.

   В России ситуация совершенно другая. Старые производства развалились вместе с поддерживающими их программами и допотопными компьютерами. Финансовая отрасль (включая рынок ценных бумаг) просто не существовала вплоть до начала 90-х. Многочисленные регулятивные катастрофы типа деноминации или изменения регулирования профучастников заставляли срочно и внепланово переписывать вполне работающие программы - и при этом инструментальное программное обеспечение часто заменялось более свежим, а заодно исправлялись замеченные ранее ошибки, до которых в противном случае не дошли бы руки. А народная любовь к пиратским программам обеспечивает то, что в отличие от "развитого" Запада системное программное обеспечение меняется гораздо оперативнее, - просто потому, что не требует дополнительных денег. И, конечно, по поводу таких мероприятий не формируют чрезвычайных комитетов и не пишут отчетов. Тем не менее, бурное развитие современных компьютерных систем пока не привело к появлению единой взаимосвязанной системы рыночной автоматизации, - в России рынок не достиг того объема (и вряд ли достигнет в ближайший год), при котором автоматизация рынка была бы выгодна. И даже понимание этого рынка тоже не слишком велико: большинство работающих сегодня (вернее, работавших до кризиса) систем автоматизации имеют характер "прототипов". Это относится и к рыночным лидерам (если можно говорить о лидерах на мертвом рынке), - даже в Российской торговой системе компьютерная система работает автономно от информационных систем брокеров/дилеров (отдельно работает "терминал РТС", отдельно - системы автоматизации учета операций с ценными бумагами самой брокер/дилерской компании). Чтобы автоматизированная система могла дать сбой на рубеже тысячелетий, она для начала должна просто быть; сегодня же на рынке ценных бумаг не так много автоматизированных систем, они совсем новые и сильно разрозненные, ошибки в одной из них не вызовут ошибки в других. Поэтому масштаб проблемы намного меньше, чем в развитых странах. Вот если бы 2000 год случился лет на пять (хотя бы) позже - было бы о чем беспокоиться, в России появились бы первые legacy systems. Сейчас беспокоиться не о чем - ни систем, ни рынка.

   Итак, России, недавно пережившей "зачеркивание трех нулей" и введение копеек, а также остановку рынка ГКО, ничего кошмарного в 2000 году не грозит. Это не только мое мнение, но и мнение всех тех программистов, с которыми я говорил на эту тему последние полгода. Не то чтобы они не знали об этой проблеме. Программистов, неосведомленных о ней, сегодня нет, - ушлые корреспонденты пишут об этом уже не только в специализированных компьютерных изданиях, но и в обычных газетах. Конечно, любой программист в любой момент может ошибиться, неправильно написав оператор вычитания двух дат. Но вероятность допустить именно такую ошибку не больше (впрочем, и не меньше), чем любой другой. Программисты ошибались задолго до возникновения проблемы 2000 года и будут ошибаться и в следующем тысячелетии. Это не требует каких-либо специальных действий по исправлению.

   Тем не менее, какие специфические проблемы могут стоять перед регулятором рынка ценных бумаг? Мало ли что нет рынка - регулятор-то (Федеральная комиссия по рынку ценных бумаг) остался:

   Привести в порядок собственные системы. Собственные системы ФКЦБ разработаны совсем недавно, и их работа поддержана программами, в которых ошибка тысячелетия учтена. Поэтому приводить в порядок эти системы не нужно. Это, конечно, относится к ФКЦБ России, но не относится, например, к американской Security and Exchange Commission (SEC), в которой работает 53 "централизованныe" системы и более 300 "локальных" и "персональных" на 2800 сотрудников. Большинство этих систем в SEC разработано довольно давно - кроме EDGAR. Так вот, EDGAR и не требует никаких действий, о чем горделиво сообщает SEC. В России все системы ФКЦБ моложе, чем EDGAR. Никаких специальных действий предпринимать не нужно.

   Проследить, чтобы отреагировали профессиональные участники рынка. SEC делает это очень просто: оказывает давление на SRO (Self-Regulatory Organisations). А уже саморегуляторы дальше мучают участников рынка - профессионалов. Впрочем, участники рынка сами заинтересованы в исправлении своих систем (а системы эти по большей части древние), поэтому они там и трудятся в поте лица своего. В России этой проблемы нет.

   Забавно, но основной способ контроля ситуации - требование образовать в "подшефной" организации соответствующий чрезвычайный комитет, принять этим комитетом план действий и сообщить "наверх" фамилию руководителя этого чрезвычайного комитета (реже - с приложением планов и отчетов по выполнению планов).

   Проследить, чтобы отреагировали эмитенты. Эмитенты должны отреагировать следующим образом: сообщить в систему раскрытия информации для сведения широкой публики (прежде всего - инвесторов) а) что они знают о проблеме и принимают меры; б) что они понимают, какие риски связаны с возможными ошибками и как эти риски могут отразиться на операциях фирмы и прибыли фирмы; в) что они выделяют на решение проблемы достаточные суммы в бюджете (для крупных древних фирм суммы могут быть значительными, требующими учета отдельной строкой).

   Это, конечно, на Западе. Я, правда, боюсь, что при российском способе формирования бюджета эмитентов, а также при российском варианте определения курсовой стоимости акции в зависимости от успехов производственной деятельности эмитентов, ничего, кроме смеха, предупреждения регулятора об этой проблеме не вызовут. Хотя Артур Левит послал эмитентам письмо, где просил их в раскрываемой информации указывать, как они борются с "проблемой 2000", - чтобы инвесторы были спокойны. Я хорошо понимаю Артура Левита: во-первых, многие фирмы, под аккомпанемент истерии, выделяют на решение проблемы солидные суммы, и деньги там просто отмываются в больших количествах, а за этим хорошо бы следить; во-вторых, истерию инвесторов по этому вопросу можно сравнить только с истерией по поводу вопросов "политкорректности", - и действительно, не плохо бы в Америке вести PR-кампанию, делая рынок прозрачным в этой точке.

   Нет худа без добра - но у них
   Тем не менее, американские и европейские рынки ценных бумаг (а также их регуляторы) могут сильно выиграть от такой лихорадочной и истерической активности по поводу "ошибки тысячелетия". Правда, на мой взгляд, тех же результатов можно было бы достичь и не нагнетая истерии. С другой стороны, ее умелое использование в общенациональном масштабе приведет к следующим побочным (кроме исправления программных ошибок) эффектам.   

Создается мощная статья списания заранее неопределенного количества денег на модернизацию компьютерных систем. Низы могут этих денег даже не просить, руководство, находясь в состоянии истерии, и так выделяет их отдельной строкой в бюджете (даже в государственном бюджете - для ведомств). В России, как мне кажется, этот номер не пройдет (хотя наиболее шустрые уже пытаются подсуетиться).   

Отрабатывается модель налаживания управления в условиях чрезвычайной ситуации: создается система связанных Комитетов, отрабатывается распространение типовых планов, взаимотестирований, координации работ, докладывания результатов несуществующим инстанциям и т. д. Недооценивать этого нельзя. Если, скажем, Америка вдруг захочет перейти на какой-то другой способ торговли ценными бумагами, или поменять свою сертификатно-депозитарную систему, или внедрить еще какой-нибудь проект типа NASDAQ, то такое глобальное усилие будет очень легко сделать - все необходимые для эффективной координации моменты отрабатываются на примере "ошибки тысячелетия": от личного состава всевозможных координационных комитетов и рабочих групп до способов выделения финансирования и сбора статистики для отчетности. В России, как мне кажется, масштаб проблемы не так велик, чтобы серьезно требовать от людей делать титанические усилия по такому ничтожному поводу. Это может слишком напоминать учения по гражданской обороне - со всеми вытекающими PR-последствиями.   

Отрабатывается модель тестирования инфраструктуры рынка ценных бумаг. Это очень важно: впервые на всех уровнях ставится задача обеспечить тестовый режим функционирования рынка ценных бумаг в национальном масштабе (тесты будут занимать примерно 50 процентов финансирования всех работ по исправлению программных ошибок). Это дает возможность далее ставить эксперименты на рынке ценных бумаг. Более того, эти эксперименты можно будет проводить не только "сегодня", но и "завтра" или "вчера", ибо как раз и будет отрабатываться работа с другими датами. Сейчас такого режима работы нет, поэтому любой эксперимент является не экспериментом, а жизнью. Таким образом, рынок ценных бумаг получает в качестве побочного эффекта весьма ценный подарок. Как добиться того же и в России - пока непонятно. На Западе же все это проходит под общим знаком борьбы за живучесть компьютерных систем в 2000 году.

   На перекрестке встретимся
   Конечно, финансовые рынки Запада вполне могут развалиться в 2000 году. Это может быть вызвано не "ошибкой смены дат", а многими другими причинами. Современные технологии могут предоставить в распоряжение рынка тысячу и один кризисный сценарий, и сценарий "ошибки тысячелетия" лишь один из многих, отнюдь не самый вероятный. Западный рынок ценных бумаг уже окончательно оторвался от производственно-рыночной действительности и плывет в неизведанных водах большой ликвидности (число сделок) и волатильности (изменчивости цен) одновременно. Рынок уже научился не только резко и непредсказуемо падать, но и не менее резко "подпрыгивать". Он - как тяжелая бочка, катающаяся по палубе корабля в штормовую погоду. Посмотрим, какие финансовые неожиданности рынок ценных бумаг приготовит миру в 2000 году. Может, тогда проблемы, связанные с ошибками программистов далеких 70-х, покажутся нам незначительными.