Круг тотального web-дизайна

В двух недавних статьях в нашем журнале два уважаемых мной автора (см. «Интернет+IT=?» [«КТ» #358 с. г., с.16] и «Интернет с „человеческим лицом“») почти синхронно высказали мысль о том, что наблюдающиеся перемены в новой отрасли «Web-дизайна» объясняются приходом в нее представителей «традиционных» компьютерных отраслей, прежде всего, разработчиков и эксплуатационников СУБД. При всем отмеченном уважении, я не могу согласиться с таким тезисом.

Все, что я знаю о Web, говорит о том, что это приложение Internet, так же, как и вся Сеть (как бы ни определять их различия), была создана и развивалась в рамках культуры инженерии баз данных. Помимо всего прочего, СУБД — это то, чем заняты 90% «компьютерщиков», и появление и развитие Internet ничего здесь не изменило. Инженерная культура Web — это «суп из СУБД», в который бросили щепотку гипертекстовой (гипермедийной) соли, оказавшейся катализатором процесса развития этой самой культуры баз данных.

В то же время я вполне согласен с тем, что в отрасли бурное развитие (характеризующееся, в том числе, рядом перечисленных Левенчуком и Косячковым признаков) имеет место быть. Но я сравнил бы его с переменами, которые произошли в «просто дизайне» — проектировании осязаемых объектов — в начале XX в.: с переходом от «штучного» дизайна вещей к «тотальному» дизайну предметных сред. В некотором смысле, я хочу развернуть прямо противоположный тезис: сегодняшние изменения в Web-отрасли — это уход от конструирования интерфейсов к БД и поиски собственного содержания Web-инженерии.

В этом смысле приходится признать, что 90% того, что писалось и говорилось до сих пор про «Web-дизайн», относится не к дизайну, а к «декору». Это та же понятийная подмена, которую делают, сводя, например, книжный дизайн к полиграфическому искусству. Полиграфическое искусство полезно для дизайна, но последний к первому не сводится.

Очень важно напечатать книгу так, чтобы ее было легко и удобно читать, но большинство книг публикуются не для того, чтобы их читали, а для того, чтобы их использовали в качестве справочников и руководств. Поэтому такие элементы дизайна книги, как тщательно продуманный научный аппарат (аннотированное оглавление, индексы имен, названий и рисунков), могут сыграть в итоге гораздо более важную роль, чем качество верстки и печати: если в специальной книге есть хороший индекс, мне просто не придется читать или просматривать большую часть ее контента, и мне уже будет не слишком важно, каким шрифтом он набран и на какой бумаге напечатан.

Если на сайте хороший поиск и/или если сайт грамотно сотрудничает с поисковыми сайтами и порталами, мне не слишком важна эргономика представления контента. И то, что большинство сайтов страдает солипсизмом, также сводит на нет все усилия, прилагаемые к их декорированию, поскольку картинки, сопровождающие текст на сайте, о существовании которого я не знаю, волнуют меня меньше, чем погода в Буэнос-Айресе.

«Тотальный Web-дизайн» — это абстракция. На границе проектировочного ремесла (или искусства дизайна) всегда есть инженерные области, в которых мы вынуждены ограничиваться имеющимся материалом и «метаформами». Дизайнер автомобиля должен учитывать пределы как имеющихся материалов, так и «метаформ», существующих в «большой» культуре относительно образцов, норм и прототипов использования автомобильного транспорта. Материал Web-дизайнера более податлив, а «метакультурные» рамки более широки.

Но они есть: круг «реального» Web-дизайна ограничивается «спереди» стандартами и соглашениями Internet: http, *ml (языками разметки) и ssl, реже — smtp/pop/imap, еще реже — nntp (гипермедиа), а «сзади» — форматом файловой системы и SQL (СУБД). Практика показывает, что шаг вправо или влево от этих стандартов — побег от оптимизации ТСО (в последней части я покажу, как использование нестандартного интерфейса делает стоимость участия в Web-проекте запретительной).

Тот, кто скажет, что это узкие рамки, в которых проектировочному гению (или просто грамотному дизайнеру) тесно, пусть первый бросит в меня камень. К сожалению, наблюдаемый «техногенный ландшафт» Web сегодня заставляет предположить, что проектированием (дизайном) в большинстве Web-команд и не пахло. Немногие любимые мной исключения иллюстрируют (в той мере, в которой статическое изображение может дать представление о дизайне в смысле, вводимом в статье) этот текст.

Обратите внимание на использованное и выделенное мной выше слово. В жаргон медиа-отраслей вошла такая не то транскрипция, не то транслитерация — «контент». Видимо, что-то в групповом (под)сознании их представителей сопротивляется, казалось бы, эквивалентной и уместной подмене английского content русским «содержанием». Хотя последнее и является одним из словарных значений первого, такое сопротивление представляется вполне оправданным, поскольку для дизайнера «содержание» является частью категориальной оппозиции с «формой», каковая оппозиция и является (простите за каламбур) содержанием дизайнерского ремесла в той мере, в какой оно претендует на то, чтобы считаться искусством.

Пока мы обсуждаем «штучный» дизайн (например, страницы журнала, или Web-страницы, или телепередачи) «содержание» совпадает с «контентом»: текст, графика, анимация, звук составляют то, оформлением чего и занят дизайнер. Как только мы расширяем рамки и рассматриваем, допустим, Web-сайт в целом, все меняется.

Пояснить это проще всего, осуществив reductio ad absurdum тезиса об эквивалентности «содержания» и «контента». Поисковая машинка не обладает собственным контентом; является ли, таким образом, сайт www.altavista.com или www.yandex.ru бессодержательным? От ответа на этот вопрос, конечно, можно уклониться, сказав, что поисковый сайт оформляет «чужое» содержание (=контент).

Однако вот более радикальный вопрос: является ли бессодержательным сайт www. anonymizer.com, «транслирующий» контент чужих страниц вместе с их родным декором?

Я думаю, ответ «Нет, не является» — удивления не вызовет. Поскольку содержание — это то, за чем обращается к сайту его посетитель, то, что он ожидает получить и — если сайт сдизайнирован, то есть сконструирована соответствующая эргономическая форма, а не просто декорирован — с предсказуемой неизбежностью получает. Содержание — это полезная функциональность сайта; функция поиска и является содержанием поискового сайта, а функция анонимизации — содержанием сайта-анонимизатора, как ни тавтологично это звучит. Менее тавтологично (хотя должно быть очевидным) то, что и эстетическая (эргономическая) (различение эстетики и эргономики слишком тонко для целей этой статьи) форма должна соответствовать так обозначенному содержанию, то есть полезной функциональности, а не контенту (при всей его возможной специфике или универсальности, также влияющих на дизайн).

Вернемся от экстремальных «бесконтентных» примеров к бытовым примерам из контент-ориентированных отраслей. Если сама отрасль и сам владелец сайта контент-ориентированны, тут-то «контент» и «содержание» совпадают? Ведь функциональность, которой ожидает посетитель в этом случае, и есть предоставление контента, верно?..

…То ли комизм, то ли трагичность ситуации заключается в том, что, судя по «дизайну» сайтов большинства газет и журналов (включая «Компьютерру», и я специально вернусь к этому примеру в длинном постскриптуме к статье), новостных агентств и телеканалов, их владельцы так и думают! Какая-то эпидемия мании собственного величия в медиа-отраслях, и добром это для них, я чувствую, не кончится.

Суровая правда жизни заключается в том, что, воздерживаясь от самообмана, я должен оставить тщеславную надежду на то, что свежий выпуск «Компьютерры» покупают (или пролистывают на сайте) для того, чтобы прочитать мою статью. Его покупают для отработки совершенно определенной функции в структуре деятельности и жизни читателей: для того, чтобы быть в курсе. Быть в курсе того, как там с компьютерами и жизнью вообще, если говорить о нашем журнале в целом, и как там с крипто, и-бизнесом и цифровыми финансами в частности, если речь идет о разделе «Компьюномика».

Эта функция должна отрабатываться, и степень ее отработки — мерило состоятельности дизайна сайта (так же, как и дизайна печатного издания, к примеру).

Что же касается контента, то про него нужно понимать, по крайней мере, две вещи.

Во-первых (это неспецифично для Web), если возникает какая-то привязанность («формируется лояльность», говоря ученым языком маркетинга) или, наоборот, антипатия к брэнду издательства, названию журнала или имени журналиста, она носит вторичный характер по отношению к качеству, с которым отрабатывается указанная функция. Причем, как (не то с ужасом, не то с восторгом) обнаружил полтора года назад Андрей Шипилов (см. тему «Деньги в паутине», «КТ» #301, 1999 г., сс. 19–25; Шипилов тогда работал главным редактором сайта «Терры»), фактор лояльности в онлайновой среде играет гораздо меньшую роль, чем у журнального прилавка: онлайновый читатель практически не поддается дрессировке и гуляет сам по себе.

А во-вторых (это, напротив, специфично для интерактивных носителей), контент — который если и переводить, то как «содержимое» — существует только в потоке, формируемом взаимодействием тех, кто что-то на сайт кладет, с теми, кто что-то оттуда берет.

Игнорирование потоковой природы контента приводит к упомянутому в начале статьи солипсизму. Заказчик и проектировщик, как правило, знают, что форма сайта должна, во-первых, отвечать некоторым ожиданиям посетителя, а во-вторых, быть достаточно оригинальной для того, чтобы сайт был конкурентоспособен. В процессе сопровождения и развития об этом забывают: посещение «новостного» или «газетного» сайта зачастую оставляет впечатление, что «по ту сторону экрана» никак не могут взять в толк: как бы ни был хорош сайт, он не будет для посетителя единственным источником информации.

Вышесказанное отнюдь не значит, что «вписывание» конкретного сайта в контекст Web в целом должно непременно происходить под знаком унификации. Отнюдь, оригинальность представления есть тоже грань такого вписывания, а нахождение безошибочного баланса между унификацией и диверсификацией — вопрос вкуса дизайнера, о котором не то чтобы нельзя спорить, но который формируется опытом, причем, наверное, лишь на 10% опытом креативным, а на 90% — опытом созерцания и выработанной чуткостью к таким вещам.