Цифровой барьер

13 Комната

Понятия «новая», или «цифровая», экономика, «информационное общество» до недавних пор казались — и были, вероятно, — метафорами. Но в мире, где на многие проблемы смотрят с точки зрения экономики, похоже, постепенно формируется вполне конкретное их наполнение. Фондовый рынок успокаивается, и волнительные вопросы, был ли (и остался ли) перегрет рынок высокотехнологичных «цифровых» компаний, не были ли «завышены» ожидания инвесторов, имела ли на самом деле место «проблема» 2000 года (удивительно быстро забытая), отходят на второй план. Интереснее оказывается выяснить, в самом ли деле именно такой («перегретый») рынок и именно такие (паникерские) ожидания от Y2K обеспечили дополнительные инвестиции в хайтек и, соответственно, имело ли место опережающее развитие экономики относительно альтернативной, более «осторожной» инвестиционной стратегии.

Соображения тут таковы: огромные инвестиции, сделанные за последние тридцать лет в новые сектора экономики, довольно долго не «работали», не давали ожидаемой отдачи в традиционных секторах. Только в последние несколько лет появились признаки роста эффективности экономики и производительности труда, в том числе в классических отраслях — таких, как машиностроение или добывающая промышленность. Причем много решительнее в хайтек вкладывали американцы, и именно в США признаки опережения «планового» роста появились первыми (считается, что эффект опережения работает начиная примерно с 1995 года). В Европе цифровые отрасли до сих пор развивались медленнее (единственное исключение в этом смысле — телекоммуникации), инвесторы действовали сдержаннее, что, возможно, и привело к отставанию от США и даже к утечке венчурных капиталов и наиболее активной IT-публики среднего звена за океан. А это уже вопросы вполне политические.

Последние два номера вообще битком набиты «политической» темой. Европейских политиков, как и всяких других, в свободное от выборов время очень интересует состояние экономики, и если верить в гипотезу о большой роли цифровых технологий, то пристальное внимание политиков к цифровым технологиям объяснимо. Забавно, конечно, видеть в ряду взлохмаченных хакеров, продвинутых юзеров и полных ламеров персонажей солидных, в галстуках и с охраной — президентов и премьеров, но, например, на G8-форуме в Окинаве они собрались именно из-за «новой» экономики и говорили там преимущественно о ней.

Прочитавшие колонку М. Ваннаха в прошлом номере живо представят себе картинку: г-н Путин (президент) лупит по клавишам, набивая письмо г-ну Блэру (премьер-министру) с последними новостями о здоровье любимого дядюшки. Или, мысленно переиначивая байку Довлатова, вообразят судорожно загружающего свой компьютер президента США в пустой надежде получить весточку от российского коллеги и убивающегося, что опять от него ни звука. И то хорошо, что теперь президентам, людям занятым, хоть на почту бегать не придется. Но это все шутки, что бы ни говорил по этому поводу мой привычный оппонент Михаил Ваннах: предложение Путина наладить между лидерами G8 мыльный обмен было встречено на саммите на ура, включено в итоговое коммюнике — пунктом 82-м, последним: «…To enhance communications in the meantime, we have agreed to establish an e-mail network among ourselves»[1] и оценено прессой как удачный пиаровский ход российской делегации.

Но вернемся к экономике. Действительно, какая разница, какова «истинная» цена конкретной фирмы и не «переоценена» ли она рынком (хоть она по определению не «переоценена», а стоит именно столько, во сколько ее ценят, — раз уж договорились играть по таким правилам), если в целом экономике «переоцененность» пошла на пользу, хотя некоторые инвесторы и проиграли. Наверное, строго доказать «полезность» невозможно, но изучение материалов, располагающихся по приведенным в сносках Web-адресам, показывает, что главы государств и правительств и работающие на них эксперты склоняются именно к такой точке зрения. Более того, цифровая субкультура в развитых экономиках становится своего рода пропуском в «новую экономику», и ее носители получают существенные конкурентные преимущества перед «отставшими от поезда». Точно так же, как теперь в России, не зная иностранного языка, зачастую в принципе нельзя рассчитывать на высокооплачиваемую творческую работу, владение компьютерными технологиями и Интернетом в развитых странах становится обязательным для успеха. Кстати, как и языки, воспринимать новые технологии лучше не как набор навыков и знаний, а как некую культуру — с молоком матери и в соответствующем возрасте…

Феномен сильной зависимости потенциальной успешности человека в современном мире от его принадлежности к «новой» культуре получил название «цифровой барьер» («Digital Divide») и стал очень популярной темой на Западе.

конце прошлого года Европейской комиссией был запущен всевропейский проект с простым названием eEurope[2]. Не буду расшифровывать вездесущий символ «e» — вы и так поймете его правильно, скажу лишь, что в документе, названном «Информационное общество для всех», страны-участницы с глубокой тревогой, но канцелярской сухостью высказывают озабоченность экономическим отставанием Европы от США и договариваются о совместных мерах. «Бьют тревогу» и намечают «пути преодоления», одним словом. Читать временами весьма забавно (см. эпиграф), но мешает то, что (похоже) они правы: «цифровой барьер» действительно существует, и лучше бы и нам оказаться по правильную его сторону. Примерно о том же пекутся топ-политики в США[3], только без того налета тревоги, что сквозит в европейских документах.

бо всем этом в обозримом будущем, видимо, придется сделать тему номера, не обидев в ней (в отличие от этой колонки) невниманием и нашу страну, и наших же государственных деятелей. Снимок должен получиться «особо контрастным», но что поделаешь…

1 (обратно к тексту) - www.g8kyushu-okinawa.go.jp/e/documents/commu.html.