Бойтесь данайцев

окончание

- Добрый вечер, доктор, - поздоровался он. - Добрый вечер, миссис Келли.

- Добрый вечер, мистер Гилберт, - ответила Джанет и встала, чтобы уйти в дом.

- Вам незачем уходить, миссис Келли, - остановил ее Кон.

- У меня масса дел, - сказала Джанет. - Я все равно собиралась уйти.

Кон поднялся по ступенькам на веранду.

- Хороший вечерок сегодня, - промолвил он, усаживаясь на кушетку, которую только что освободила Джанет.

- Да, хороший, - согласился доктор.

- Не помню такой теплой весны. - Кон явно не знал с чего начать разговор.

- И я тоже. Никогда еще сирень не цвела так буйно.

- Доктор, - наконец решился Кон. - Кажется, я вам порядком задолжал.

- Да, за тобой есть должок, - мирно ответил доктор.

- Как вы думаете, сколько я вам должен?

- Понятия не имею, - сказал доктор. - Никогда не подсчитывал.

- Видно, решили, что это пустая трата времени, и я все равно не отдам долг, - сказал Кон.

- Ты угадал, - согласился доктор.

- Я лечился у вас порядочное время, доктор, - заметил Кон.

- Да, Кон.

- У меня вот тут триста долларов. Как вы думаете, хватит?

- Давай прикинем. Кон, - сказал доктор. - Я согласен и на меньшую сумму.

- Ну, что ж, тогда договорились. Даю вам триста, и мы квиты.

- Пусть будет по-твоему, Кон, - согласился доктор.

Кон вытащил бумажник, отсчитал купюры и протянул их доктору. Тот, не считая, сложил пачку вдвое и сунул в карман.

- Спасибо, Кон, - поблагодарил он старика Гилберта.

Он испытывал странное чувство, будто что-то должен был узнать или предугадать. Это что-то было совсем рядом - только протяни руку и узнаешь. Что же это, думал он, и не мог понять.

Кон поднялся и зашаркал по веранде к ступеням.

- До встречи, доктор.

Доктор вздрогнул, возвращаясь к действительности.

- До встречи, Кон. И спасибо.

Снова, обмякнув, он опустился в качалку, но раскачиваться не стал. Он прислушивался к удаляющимся шагам Кона по дорожке сада. Вот он вышел за калитку и идет уже по тротуару. Доктор прислушивался к шагам, пока они не умолкли. Опять наступила тишина.

Если он намерен просмотреть журнал, то это нужно сделать немедленно. Впрочем, ничего нового он там не вычитает. Да теперь ему, пожалуй, нет надобности знать, что там пишут в журналах.

Отложив журнал, доктор задумался. С ним творится что-то неладное. Он читает уже минут двадцать, а в голове пусто. Он не может вспомнить ни единой строки из прочитанного абзаца.

Он, должно быть, расстроен, волнуется, ведь завтра начнется кампания оздоровления. Кажется, они назвали ее его именем - "Операция Келли".

Неожиданно он все вспомнил.

Он попробовал начать все сам, в родном Мелвилле, и лишь потом поехал в медицинскую ассоциацию графства. Вначале его сообщение было встречено с изрядной долей скептицизма, были и насмешки. А потом ему все же поверили. А вскоре обо всем узнали в Американской медицинской ассоциации.

Тогда наступил знаменательный день. В Организации Объединенных Наций делегациям всех стран и народов был представлен инопланетянин, а с ним и он, доктор Келли из провинции. А затем он пережил лучшие минуты своей жизни, можно сказать, исторические, когда известный лондонский врач, поднявшись на трибуну, предложил назвать предстоящую всемирную оздоровительную кампанию именем доктора Келли.

"Запомни эти минуты", - говорил он себе тогда, и чувство гордости переполняло сердце. Почему же сейчас он не испытывает ничего подобного? Видимо, ничто не повторяется.

Он снова дома, в своем кабинете. Простой сельский врач. За окном ночь, а он тщетно пытается прочесть статью в медицинском журнале, словно хочет наверстать то, на что всегда не хватало времени. Теперь свободного времени хоть отбавляй.

Он придвинул журнал поближе к настольной лампе и снова стал читать уже прочитанный абзац. Он читал очень медленно. С ним и вправду творится неладное, то ли стар стал, то ли глаза подводят. А может, он просто поглупел? Не это ли слово он так тщетно искал, чувствовал где-то рядом, стоило только руку протянуть, схватить, и все встало бы на свои места?..

Он глуп? Нет, не глуп, а просто тугодум, что ли. Не сразу улавливает суть, не так быстро усваивает прочитанное, как когда-то…

Марта Андерсон забыла, сколько дрожжей надо положить в тесто для своих знаменитых булочек, неизменно приносивших ей призы. Как могло такое с ней случиться? Забыть то, что всегда помнила и чем гордилась?

Кон Гилберт неожиданно возвратил ему долг, что никак не вяжется с жизненными убеждениями старого скряги. Теперь, когда он более не нуждается в услугах доктора Келли, мог бы и не вспоминать о долге. Но Кон вспомнил и долг отдал.

Когда инопланетянин сказал ему: "Не беспокойтесь, доктор, мы излечим вас от всех болезней, даже от тех, о которых вы не подозреваете", он воспринял это как своеобразную шутку.

Разве высокоразвитый интеллект человека - это болезнь?

Невероятно!

С другой стороны, человечество, одержимое идеей сверхсовершенствования своих умственных способностей, вполне может кому-то показаться больным. Когда прогресс, плод разумной деятельности человека, становится неуправляемым, как показали последние десятилетия, когда одна технология стремительно сменяет другую, не дав человеку даже дух перевести, может, это уже недуг?

Я стал хуже понимать прочитанное, говорил себе доктор, не сразу схватываю смысл перегруженного терминологией текста, не понимаю главного? Ну и что тут такого? Надо сбавить темп, и все, что нужно, само уляжется в памяти. Что его так пугает? - мучился доктор. Все глупые люди, которых он знал, были счастливы, насколько он помнит. Если не принимать все это как призыв к всеобщему оглупению, то разве это не похоже на попытку помочь вконец измотанному вечной гонкой человечеству обрести мир и покой?

Он отложил журнал и задумался, глядя на свет лампы. Значит, прежде всего это проявится в Мелвилле, потому что этот городок был первым в этом эксперименте. А через полгода это почувствует весь мир. Как далеко это может зайти - вот главный вопрос. Люди лишь немного поглупеют или процесс будет неостановимым? Назад к обезьяне? Кто может предугадать, чем все это кончится?

Чтобы остановить беду, надо всего лишь поднят трубку и позвонить…

Но он сидел, застыв в кресле, словно придавленный мыслью, что, отменив "Операцию Келли", снова обречет человека на боль, страдания и страх преждевременной смерти.

А инопланетяне? Не могут же они допустить, чтобы все кончилось абсурдом? Кто бы они ни были, он верил, что им присущи такие понятия, как порядочность и честь. Допустим, полного понимания не получилось, контакта разумов не произошло. Но должно же быть у нас и у них что-то общее, что-то простое и понятное, как, например, сострадание к слепому или калеке…

Что если он ошибается? Если, решив ограничить заложенную в человеке саморазрушающую силу, они готовы пойти даже на то, чтобы лишить его разума? Или замыслили подорвать таким образом способность людей сопротивляться нашествию инопланетян?

Что делать, как ему быть? Но старый доктор не двинулся с места.

Даже если наихудшие из его догадок верны, он ничего не предпримет. Не ему быть судьей. Он стар, пристрастен и раб предрассудков, и иным уже не станет. Он слишком долго работал врачом, он не решится остановить "Операцию Келли".

Перевела Татьяна Шинкарь